Брайони кивнула и направилась к двери.

— Брайони, — окликнул ее Лео.

Она остановилась, но не повернула головы.

— Да?

Лео нерешительно помолчал:

— Нет, ничего. Не обращайте на меня внимания, пожалуйста.

Облака рассеялись, и на небе засияло солнце. От земли поднимались тонкие струйки пара. Проводники вернулись намного раньше, чем ожидал Лео, приведя с собой группу путешественников, не дирских сборщиков пошлин, а сипаев-посыльных из гарнизона в Малаканде — они несли мешки с письмами и депешами для читральского гарнизона. Лео предложил им чаю и спросил о новостях.

Малакандский гарнизон, расположенный в восьми милях к югу от Чакдарры и насчитывавший три тысячи человек, охранял Малакандский перевал и мост через реку Сват близ Чакдарры.

В последние дни базар в Малаканде бурлил слухами. Поскольку большинство сипаев составляли сикхи, традиционно считавшиеся противниками мусульман. Безумный Факир и его приверженцы вызывали у них скорее презрение, чем восторг.

— Пусть только суатские смутьяны сунутся в Малаканд, — сказал старший из сипаев. — Индийская армия их сокрушит, и наступит долгое затишье, так что поколение наших детей будет жить в мире.

— А командование знает о беспорядках? — уточнил Лео.

— Да, — подтвердили сипаи.

Начальник гарнизона в Малаканде предупредил войска о возможной опасности два дня назад, двадцать третьего июля. Теперь там проходят учения на случай атаки мятежников. Однако никто не верит в реальность угрозы, даже в заявлении командующего говорилось, что нападение возможно, но маловероятно.

Жители Свата приглашают англичан улаживать их споры. К удовольствию населения, в Чакдарре работает небольшой гражданский госпиталь. Долина процветает благодаря гарнизону — поставки продовольствия и иных товаров приносят местным жителям немалый доход. Так зачем же им восставать? Было бы великой глупостью лишиться всех этих благ, поддавшись на уговоры какого-то безумца.

Лео довольно кивнул: несмотря на тревожные слухи, доводы сипаев звучали убедительно и веско. Даже если рассуждения сикхов во многом предвзяты, они основаны на сведениях, полученных из достоверных источников.

И тут сипаи принялись описывать настроения, царившие в гарнизонах. В возможность восстания там никто не верил и никаких видимых мер предосторожности не принимал. Если не считать тренировочных учений, привычный распорядок солдатской жизни ничуть не изменился. Офицеры малакандского гарнизона и форта Чакдарра каждый вечер играли в поло на открытых полях, вдали от своих казарм, вооруженные лишь незаряженными пистолетами.

Сипаи одобрительно кивали, описывая спокойствие своих британских офицеров и не замечая, что с лица Лео медленно сходит довольная улыбка. Они коротко рассказали о дороге, изрядно пострадавшей после грозы. Покончив с чаем, сипаи поблагодарили Лео и продолжили путь.

Разговор проходил на веранде, примыкавшей к спальне Брайони, так что сквозь приоткрытые ставни в комнате было слышно каждое слово. Когда сипаи ушли, Брайони распахнула настежь ставни.

— Значит, мы можем отправляться? — Она едва сдерживала нетерпение. — Сипаи сумели без труда преодолеть дорогу, выходит, и мы справимся.

— Уже поздно, Брайони, близится ночь.

— Глупости, — отрезала она. — Мы вполне осилим один переход. Преодолеем его часа за четыре, самое большее.

Брайони редко разговаривала таким резким тоном. Откровенно говоря, Лео никогда прежде не видел ее раздраженной. Но на этот раз она едва сдерживалась. Она не желала его слушать и хотела продолжить путь немедленно, не откладывая.

«В таком случае, — подумал про себя Лео, — ей явно не понравится то, что я намерен сообщить».

— Боюсь, нам придется задержаться.

Брайони подозрительно прищурилась:

— Что вы хотите этим сказать?

Лео тяжело вздохнул:

— Вам когда-нибудь приходилось читать о великом восстании в Индии?

— Разумеется. Но при чем тут восстание?

— То, что творится сейчас в Свате, напоминает события прошлого. Нельзя сказать, что нас не предупреждали о назревающем мятеже, просто люди, облеченные властью, отказывались верить, что такое возможно, что те, кого они привыкли считать счастливыми лакеями, поднимутся против своих мудрых господ. А потом вдруг оказалось, что хозяева не слишком мудры, а лакеи не так уж счастливы.

— Это случилось сорок лет назад. Здесь нечего сравнивать, — возразила Брайони.

— Сражение при Малаканде произошло примерно в то же время, что и осада Читрала. Гарнизон в Малаканд ввели уже позднее, чтобы держать под контролем дорогу в Читрал. Маловероятно, что за каких-то два года жители Свата забыли былую вражду.

— То есть вы ставите под сомнение компетентность офицеров Малаканда и Чакдарры? — ехидно осведомилась Брайони.

— Знаю, это прозвучит дерзко, но мне кажется, что их ежедневные поло-матчи свидетельствуют не об уверенности в своих силах, а об излишней самонадеянности. Будь я мятежником, меня порадовало бы, что враг дремлет на своем посту.

Брайони молчала, и Лео добавил:

— Здесь безопасно и относительно комфортно. Давайте останемся и подождем, пока не появятся нарочные с новостями из Малаканда.

— Но мы можем застрять здесь на неделю.

— Неделя не такой уж большой срок, если принять во внимание, что нам, возможно, грозит опасность. Кто знает, как станут развиваться события?

— Нет. — Брайони так яростно сжала край ставни, что костяшки пальцев побелели. — Я совершенно не согласна. Если угроза реальна, нам будет лучше оказаться позади сражения. Если мы уйдем к югу от Малаканда, что бы ни задумали племена верхней долины Сват, нас это не коснется.

— Это при условии, что мы сумеем вовремя пересечь полосу сражения. Куда безопаснее будет остаться на нейтральной территории, чем рисковать угодить в самое пекло.

— Если столкновение вообще состоится, во что офицеры Малаканда явно не верят, сомневаюсь, что Дир останется в стороне, сохраняя нейтралитет.

— Хан Дира ежегодно получает от нас шестьдесят тысяч рупий. Только глупец на его месте поддержал бы бунтовщиков, забыв о своей сокровищнице.

— Охотно верю, что хан в своей бесконечной мудрости печется прежде всего о пополнении казны. Но факир разжигает страсти простых людей. Кто может поручиться, что, оставаясь здесь, мы не станем легкой добычей горячих голов из ближайших деревень?

Лео выругался про себя, проклиная злосчастное стечение обстоятельств.

— Если дело в прошлой ночи, — устало проворчал он, — я готов извиниться за все, что наговорил вам. Сейчас для меня нет ничего важнее вашей безопасности. Останьтесь, и можете делать со мной все, что захотите.

Лео понял, что совершил ошибку, как только слова слетели с его губ. Брайони вспыхнула, потом побелела и отступила на шаг.