Так мы и ехали в полной тишине. Время от времени было слышно, как кто-то зевает. Неудивительно – уже почти полночь. Только мне было не до сна: тревога словно колола меня иголками.

– Как вы думаете, он может причинить Мелоди вред? – решился я наконец спросить мистера Бриджера. – Просто не представляю, зачем ему понадобилось её похищать. Это его месть мне? Или это знак, чтобы я никому не рассказывал о его планах? А может, это репетиция его плана навредить всем людям?

Бриджер задумчиво смотрел в темноту:

– Кто его знает. Всё возможно. Судя по всему, убить для него ничего не стоит. И если он задумал отомстить, то может зайти далеко. Я только надеюсь, его остановит, что твоя сестра ещё ребёнок.

Мне тоже оставалось только надеяться. Мелоди частенько меня задирала, но после прогулки в Йеллоустонском заповеднике прошлой осенью мы очень сблизились. С каждыми выходными, что я проводил у Рэлстонов, наши отношения становились всё сердечнее. Если с ней что-нибудь случится, это будет просто ужасно.

– О ком вы говорите? – спросила Тикаани. – Я не про девочку. Кто такой этот «он»?

Я рассказал ей о Миллинге, о том, что произошло между нами, и волчица удивилась:

– Как же так? Вы же оба пумы, а он действует против тебя?

– Разве ты не знаешь, что пумы – одиночки? Мы не живём по законам стаи.

Возможно, мой ответ прозвучал не слишком дружелюбно, но у меня не было сил оправдываться за весь свой вид.

У дома Рэлстонов стоял полицейский автомобиль – потому что здесь произошло «преступление». Это слово было мне чуждым: в моей прошлой жизни в горах ничего такого и близко не случалось. Убивать и быть убитым в животном мире так же естественно, как дышать, в этом нет ничего дурного. Но в мире людей всё иначе, и мы, оборотни, должны здесь подчиняться человеческим законам.

У меня подкашивались колени, когда я выходил из автомобиля.

– Я останусь у машины, – сказал Тео, заговорив впервые за поездку.

– Хорошо, а я проверю окрестности, – Бриджер легонько тронул меня за плечо и отошёл.

Я не сомневался: от его зорких глаз ничего не укроется.

– Можно мне войти с тобой? – Тикаани выглядела смущённой, словно была не в своей тарелке. – Может, удастся что-нибудь учуять в её комнате.

Я тут же кивнул: её обоняние в тысячу раз лучше моего.

Вбежав в дом, я сразу же обнял Анну, не обращая внимания на двух полицейских, которые сидели на диване и наблюдали за нами. За последние полгода я сильно вытянулся, как молодая дугласова пихта, и был уже почти вровень со своей приёмной мамой. Я неловко погладил её по спине и поцеловал в щёку.

– Мы найдём её, обязательно, – сказал я, хотя в голове у меня до сих пор не укладывалось, что Мелоди и в самом деле исчезла. Казалось, она сейчас спустится по лестнице вместе со своими игрушечными лошадками.

– Четверть часа назад звонили похитители, выдвинули требование… – Лицо у Анны было красным, заплаканным, но она уже держала себя в руках.

– Выкуп? – неуверенно предположил я.

Зачем Миллингу деньги? Он и без того богат. Если похитители захотели денег, то мой бывший наставник тут точно ни при чём.

– Нет, в том-то и дело. Они потребовали, чтобы в Скалистых горах запретили всю охоту, причём немедленно. И тогда они освободят Мелоди. – Анна горько рассмеялась. – Какой-то сумасшедший! Наверное, вегетарианец или типа того. А может, воинственный защитник животных.

Или оборотень. Я сжал губы. Самое ужасное, что я понимал мотивы Миллинга.

В смехе Анны уже чувствовалась истерика:

– А ведь Мелоди так любит животных! Им надо было похитить кого-нибудь другого. Какого-нибудь пузана – из тех, что отстреливают вапити, даже не выходя из машины, потому что им лень вылезти…

– Анна! – В комнату вошёл Дональд и схватил жену за руку. – Успокойся! Истерикой тут никому не поможешь. Мелоди уж точно. Нужно сохранять хладнокровие.

Я чуть не зашипел на него. Почему нельзя просто обнять бедную женщину и утешить её?!

– Мы делаем всё возможное, – заверил Анну полицейский. – Вот увидите, она скоро вернётся домой.

– Вы правда так думаете?

– Ну конечно: в большинстве случаев похищение заканчивается благополучно. Извините нас, мы на минуточку.

Полицейские вышли в коридор, было слышно, как они разговаривают по телефону, видимо, с коллегами. А потом они начали шептаться. Человек бы не смог ничего разобрать. Но я же не человек.

– Я тоже так считаю: лучше бы они запросили выкуп. Но это их требование совершенно невыполнимо. Шеф прав, мы имеем дело с сумасшедшим, нам остаётся только водить его за нос. Невозможно остановить охоту в Скалистых горах, мы можем только…

Я похолодел. Значит, полиция помочь не в силах. На мобильник пришло сообщение. Я вздрогнул. Оно было коротким:

«Подумай, ты всё ещё хочешь предостеречь людей. Подумай хорошенько».

Подписи не было, и номер отправителя незнакомый, но в авторстве сомневаться не приходилось. У меня закружилась голова. Отыграть назад ничего невозможно, я уже многим рассказал, что Миллинг опасен. Правда, пока только оборотням. Может, это не в счёт?

– Мама, вот чай, – Марлон появился из кухни и сунул чашку в руку Анне.

Настроение у него было препаршивое. Интересно, что его так расстроило – похищение сестры или то, что его вызвали с вечеринки домой? Увидев меня, он чуть не зарычал.

Тикаани словно застыла от изумления и просто молча ко всем прислушивалась. Наверное, не могла осознать, почему в этой семейной стае все так не ладят меж собой.

– Кто это, Джей? Твоя подружка? – Анна попыталась улыбнуться сквозь слёзы.

Я с трудом выдавил из себя «да». Джефри бы надо мной немало посмеялся: эта подружка не так давно отправила меня на больничную койку.

Между тем оба полицейских вернулись к нам. Они пристально смотрели на меня, словно внимательно изучая, и мне стало не по себе.

– Значит, ты – Джей, – сказал один из них и быстро глянул в записную книжку. – Твой брат сообщил, что ты был на вечеринке. В какое точно время?

– Я пришёл примерно в девять, а около десяти ушёл. Думаю, так, – ответил я.

– Значит, ты так думаешь.

Я показал им запястье. Часов я не носил.

– И куда потом направился?

– В школу.

– Пешком?

Меня бросило в жар:

– Мы регулярно ходим в походы, это часть занятий. Мне не привыкать.

– Что, и ночью тоже? – Полицейский мне не верил, это ясно.