Несмотря на все старания Эверта не подвести Берка, его свидетельство скорее подтверждало то, что сообщили остальные опрошенные, нежели опровергало их слова. А вот когда пришла очередь Берка, то уж он-то искажал события, как хотел, все время бросая на Мэтью презрительные взгляды. Он-де видел, как Мэтью вырвало, причем тот был бледен как смерть от страха; он, мол, слышал, как Мэтью советовал оставить караул для защиты города – потому-де, что сам в первую очередь надеялся отсидеться дома. К несчастью, гладко говорить Берк умел и ловко придал правдоподобие своей клевете.

Мэтью быстро прошел по улице к тому месту, где отец привязал их лошадь. Радуясь нескольким спокойным минутам, он пытался понять, как это дело смогло зайти так далеко. Унизительное чувство беспомощности было свежо в его душе: пройдет совсем немного времени – и все будут знать, что из-за его слабости и приключилась смерть Джайлза. Может, если поговорить с Берком, объяснить ему, что он сделал все, на что хватило его сил, тот понял бы…

Мэтью прикинул шансы за и против и отказался от этой мысли. Берк его ненавидел. Это было совершенно очевидно. За что — оставалось загадкой. Он вырос и провел всю свою жизнь в Девондейле, где ничего подобного не встречал.

Посреди раздумий о том, что ему теперь делать, Мэтью неожиданно вспомнились слова, сказанные отцом Томасом в одной из проповедей. Он сказал, что и любовь, и ненависть одинаково реально существуют в этом мире, как если бы они обладали собственной жизненной силой. Некоторые люди радуются сообществу ближних, а других оно наполняет гневом. Для таких людей ненависть становится самоцелью. Мэтью признался себе, что питает к Берку Рэмзи отвращение столь же сильное, сколь сильна ненависть Берка к нему. Все это было очень печально.

Краем глаза он заметил, что Коллин машет ему рукой. Мэтью вздохнул и зашагал обратно. Получилось так, что он с Берком входили в комнату последними. Он посторонился, пропуская Берка, а тот прошел мимо него, не сказав ни слова и презрительно скривив губы. Да, до этого дня Мэтью не придавал должного значения словам отца Томаса… Мэтью было любопытно: зачем это констебль подозвал своих помощников? После короткого разговора оба вышли, а вернувшись, привели с собой Дэниела. Он поправил очки на носу и осмотрел собравшихся. Быстро отыскав глазами Мэтью и других своих друзей, он подошел к столу, за которым сидел констебль.

– А, вот и вы, молодой человек, – сказал тот. – Простите, что вам пришлось так долго ждать. Пожалуйста, садитесь вон на тот стул.

Дэниел кивнул и сел.

– Я предполагаю, что ваше имя – Дэниел Уоррен?

– Да.

– Прежде, чем я закончу это дело, мне хотелось бы выяснить некоторые моменты. Мы выслушали рассказ вашего друга о том, что произошло, а также показания нескольких других людей, и теперь я желал бы задать вам несколько вопросов.

– Пожалуйста.

– Мисс Палмер сообщила, что вы были в числе участников экспедиции, обнаруживших Мэтью Люина и Джайлза Нейсмита после боя у… гм… фермы Лейтона, – сказал Квинн, заглянув в свои записи.

– Верно.

– Рассказали нам и о том, что Мэтью Люин говорил, будто убил Джайлза Нейсмита.

– Он бредил, а потому не может отвечать за свои слова, – гневно отчеканил Дэниел, вскочив на ноги.

Констебль успокаивающе поднял руку:

– Об этом мы тоже слышали.

– А, – произнес Дэниел, слегка смутившись.

– Пожалуйста, сядьте, и мы продолжим. Как я понимаю, вы были одним из участников фехтовального соревнования, состоявшегося четыре дня тому назад.

– Да, был, – ответил Дэниел, снова опускаясь на стул. – Извините.

– Ничего, ничего… Я предполагаю, что вы считаете себя другом Мэтью Люина.

– Да, считаю, – серьезно ответил Дэниел, потом взглянул на Мэтью и улыбнулся.

– Молодой человек, а вам приходилось когда-нибудь раньше лгать, покрывая вашего друга?

– Что? – только и смог выговорить Дэниел, пораженный вопросом констебля.

Отец Томас и Бран смотрели на обоих во все глаза, удивленные направлением, которое приняли вопросы Джерама Квинна.

– В моем вопросе нет ничего непонятного. Позвольте, я его повторю: вы когда-нибудь раньше лгали, покрывая вашего друга?

Дэниел слегка покраснел; было видно, как его грудь заметно поднялась и опустилась. Прошло немало времени, прежде чем он ответил:

– Да… случалось.

Все присутствовавшие зашевелились и принялись переглядываться, но шум сразу же утих, как только констебль несколько раз постучал по своей кружке.

– Нас тогда было восемь или девять ребят, – объяснил Дэниел, – и нам – я хочу сказать, Коллину, Мэту и мне – пришла в голову блестящая мысль выпустить в церкви пару лягушек, что мы поймали. Наверное, нам казалось, что будет очень весело, когда девчонки начнут визжать. Мы так и сделали… и они завизжали… Отец Томас был очень недоволен, если мне память не изменяет.

Отец Томас медленно обернулся и посмотрел на Мэтью, который неловко шевельнулся на стуле, не сводя глаз с Дэниела.

– Отец Мэта спросил меня через несколько дней, имел ли Мэт или я какое-нибудь отношение к этой истории. Я сказал, что нет.

Квинн кивнул и жестом пригласил Дэниела продолжать.

– А в другой раз Мэт и Гарон Ланг поспорили. Гарон сказал, что Мэт не сможет залезть на дерево и сорвать яблоко, висевшее на самом верху. Мэт яблоко достал, но сломал себе руку: примерно на полпути вниз он свалился с дерева. А его отцу я сказал, что он споткнулся о камень у озера.

Заметив удивленно поднятые брови констебля, Дэниел пояснил:

– Яблоня была на участке Руна Берримана, а у нас и так неприятностей хватало.

Закончив свои объяснения, Дэниел воззрился на констебля с выжидающим видом. Его цвет лица и дыхание снова стали такими же, как обычно.

– Благодарю вас за откровенность, молодой человек, – сказал Квинн. – Однако мне придется спросить: раз уж вам раньше приходилось лгать, покрывая вашего друга, то как я могу быть уверен, что вы сейчас скажете правду?

– Но мне ведь уже не восемь лет, – простодушно ответил Дэниел.

Констебль кивнул и налил себе еще кружку воды из кувшина.

– Да, вы стали старше, – согласился Квинн. – Давайте вернемся к соревнованиям, о которых только что говорили. Вы не против? Вы бились с мастером Рэмзи?

– Угу.

– И чем закончились ваши поединки с ним?

– Мы фехтовали только раз. Я проиграл, – ответил Дэниел.

– Понятно. Вы можете мне сказать, каково было поведение мастера Рэмзи во время поединка?

– Корректное, – сказал Дэниел, слегка пожав плечами.

– Его поведение отличалось в каком бы то ни было отношении от поведения других фехтовальщиков?