Мы вышли из здания администрации через пять минут. Когда спускались по лестнице, нам встретилась Вера Николаевна. Мой любимый главный бухгалтер. Ох, с каким же она взглядом сканировала Стаса, не пропуская ничего, чтобы в подробностях всем рассказать о том, что увидела.

Я же старалась вести себя как обычно, будто ничего особенного не произошло. Поздоровавшись и попрощавшись, мы прошли к машине. Кружили вокруг деревни полчаса, а потом заехали в магазин, где Строгов, несмотря на мое пожелание сходить одной, быстро сбегал за мороженым. А потом уже приехали домой.

Дети попросили еще погулять на улице, поэтому, переодевшись, мы вышли и наблюдали за детворой, стоя у небольшого заборчика. Мне все не терпелось поговорить со Стасом, но знала, что мой голос может привлечь внимание детей, поэтому ждала удобного момента. Но каково же было мое удивление, когда тот, кто должен объясниться, грубо уточнил:

– Куда ты ездила с Сусиковым и зачем?

Справилась с эмоциями и повернулась к нему, с интересом и ноткой возмущения уточняя:

– Ты за мной следишь?

Не прерывая напряженного взгляда, мужчина сухо выдал:

– Ань, я задал тебе вопрос.

– А я не хочу отвечать, – спокойно выдала, с нетерпением ожидая, что он будет делать после моих слов.

Мужчина вздохнул, что-то обдумывая, а потом проговорил:

– Я предлагаю поехать… ко мне. Завтра. Сейчас.

Прищурилась, обдумывая его предложение.

– Стас, а ты всегда такой сердобольный? Только честно. Ну вот знаешь, уж слишком мне странно видеть такую заботу.

– Потому что не заботились? – уточнил он ледяным тоном.

– Заботились, но не так.

Строгов на секунду задумался, а потом взял за руку и проговорил:

– Ань, я не думал, что так получится, но я действительно хочу, чтобы ты переехала ко мне и мы были вместе. Не хочу, чтобы ты варилась во всем этом и переживала. Зачем? Если переживаешь о работе и за сад, я тебя заверяю, что все будет. Без проблем договорюсь.

Стояла и не знала, почему же мне так повезло и почему тяжело принять помощь Стаса. Посмотрела в сторону, замечая детей, строящих пещеры в песке. Они с таким интересом играли, что невольно улыбнулась. Но тут же вернулась к разговору, задумчиво разбирая слова мужчины, а потом нахмурилась и уточнила:

– В чем варилась?

Станислав недовольно скривился, а потом выдал:

– Это же понятно, что тебя тут гнобят, а ты достойна другого.

– И почему же ты так решил?

– Потому что знаю тебя, – сухо отозвался Строгов.

Усмехнулась, совсем не ожидая такого признания. Отметила его широкие плечи, мускулистое тело, которое отчетливо заметно через футболку, так как ветровка была расстегнута, и смутилась.

– Не знаю, что ты знаешь про себя, но могу сказать про себя, что за последнюю неделю осознала, что совсем не понимаю ничего, и особенно себя.

Мужчина сделал шаг ко мне и, притронувшись к щеке, прикоснувшись двумя пальцами, отчего сердце застучало в два раза быстрее, и проговорил:

– Ань, давай попробуем? Поверь, если бы мне действительно было безразлично, я не уговаривал, не пытался помочь.

Стала сомневаться. Вроде все правильно говорит, и мое сердце ликует, но полностью полагаться на чужого мужчину, который даже не знает, что такое семья, это наивно. Хотя как не знает?! Знает. Разведен вроде. Посмотрела на него и вдруг спросила:

– А у тебя дети есть?

Строгов смутился и, посмотрев на Соньку и Олега, ответил:

– Нет. Если честно никогда и не хотел. Был эгоистом. Стремился пожить для себя. Карьера, чтобы ничего не обременяло. Так бывает… когда всего сам добиваешься, а потом… все есть, кроме главного. И тогда я еще не созрел, а сейчас хочу семью.

Слушала его и улыбалась. Такой прямой и напористый, даже не удивлена, что у него так и было. Несмотря на то что внешне он общительный и располагающий, внутри твердый стержень, и делает только то, что сочтет нужным.

– Семья – это здорово, – с восхищением проговорила, отмечая его загорелое лицо, сексуальную улыбку. Может, и вправду? Мне повезло, и судьба не просто так привела ко мне этого мужчину. И пусть он странный, но меня к нему с невероятной силой тянуло, что откровенно пугало.

– И думаешь, все быстро можно осуществить?

– Конечно, у тебя ведь только вещи. Или ты хочешь взять что-то из мебели? – осведомился он.

Пожала плечами и прошептала:

– Тут ничего нет моего.

– Тогда быстро соберемся, – с улыбкой заверил он, приближаясь ближе.

Я лишь смущенно повела плечами, чувствуя тепло от его предложения, и не представляя, как можно вот так переехать к мужчине. Боялась.

– Знаешь, просто мне странно и необычно, и что-то подсказывает, что не нужно ничего делать.

– Ты просто переживаешь, – выдал он и обнял со спины: – Я обещаю, все будет у нас хорошо. Только нужно уехать, чтобы дать нам шанс.

Чувствовала его нажим, но ничего не сказала. Хватит того, что смотрюсь со стороны как недоверчивая неблагодарная особа, искренне желающая найти недостатки и ткнуть пальцем в них. А хотелось спокойствия, нежности и счастья. Даже не верилось, что может быть так. Вот совсем. Тяжело перестроиться и поверить, когда постоянно сталкиваешься с тем, что нужно все делать самой.

Так мы и стояли. Смотрела на довольных детей, подметенные дорожки, побеленные деревья, приготовленные к посадке грядки, и думала о том, что это моя последняя весна здесь. В любом случае.

Нет, жалости не было. Счастье и удовольствие. Я так устала от этого давления, зависти, да всего. Как переехала, и не было покоя. И чем я не угодила? Такая же, как все. Но нет, как свекровь увидела меня, и все, я стала врагом номер один.

Как будто она мне понравилась. С первой минуты начала учить, как нужно говорить и куда бы она хотела поехать отдыхать, потому что путевая сноха сделает все, чтобы порадовать мать своего мужа и показать свое уважение. Тогда я была в шоке, но уверена, что выдержала бы и стерпела. Это ведь мать Николая. Но нет, ее это не устраивало, и она вышла на тропу войны. А ведь могла бы успокоиться, принять и не лезть в нашу жизнь. Тем более внук родился, потом я вновь забеременела. Полноценная счастливая семья. Вот что нужно?! Неужели считала, что лучше развод, чтобы сын без отца рос, что так лучше? Да кто она такая, чтобы решать за семью? Но тем не менее она добилась своего, отчего сердце обливается кровью.

Хотя лучше бы расстались, чем так. Но тут Давыдов, да и сейчас он жизнь портит. Может, мои домыслы, но я до сих пор не верю, что мой муж мог застрелиться. Только не Николай. Покончить жизнь убийством – немыслимо. Он слишком любил жить. Слишком. Конечно, порой кажется, что все, уже ничего не хочешь, и руки опускаются, но ведь потом приходишь в себя. Выспишься, посмотришь на маленьких детей, мило щебечущих о чем-то, и кажется: отчаянная мысль – глупость и нелепость Не спорю, и у меня бывало, когда совсем давили, но это так, совсем несерьезно. Потому что никогда бы так не сделала.