— Что? Чего ты хочешь?

— Не знаю. — Она встала. Внутри бушевала ярость. Мэлори не понимала, откуда взялось это чувство и на кого оно направлено. Отвернувшись, она скрестила руки на груди и стала смотреть на дом на противоположном берегу реки. — Я к такому не привыкла.

— Тут мне с тобой не тягаться. — Флинн тоже встал, но приблизиться не решился. Бушевавшие в его душе чувства — гнев, желание, страх — были слишком сильными и могли не выдержать прикосновения.

Легкий ветерок теребил концы волос Мэлори — совсем как он. Нагромождение золотистых облаков словно сошло на небо с какой-то картины. Стоящая к нему спиной Мэлори казалась такой хрупкой и такой совершенной на фоне гаснущей красной полоски над горами на западе…

— Единственное, чего я в жизни по-настоящему хотел… — внезапно его осенило: — Это ты!

Мэлори оглянулась. К ее горлу подкатил ком.

— Не думаю, что я единственная, с которой ты хотел спать.

— Нет. Вообще-то, первой была Джоли Риденбекер. В тринадцать лет. И сие желание никогда не исполнилось.

— А теперь ты его высмеиваешь.

— Нет. Ни в коем случае, — в голосе Флинна действительно не было насмешки. Он шагнул к Мэлори. — Я хотел Джоли — так, как понимал в свои тринадцать лет. Сильное чувство, болезненное и в то же время приятное. В конце концов я выяснил, что это значит. Потом я хотел многих женщин, а одну даже любил. Я осознаю разницу между «хотеть женщину» и «хотеть тебя». Будь дело просто в сексе, я бы так не бесился.

— Я не виновата, что ты бесишься. — Мэлори нахмурилась. — Хотя выглядишь и говоришь как обычно…

— В гневе я становлюсь чрезвычайно рассудительным. Это сущее проклятие. — Флинн поднял мячик, который Мо принес к его ногам, и далеко бросил резким движением. — Если ты думаешь, что очень приятно понимать обоих конфликтующих и выслушивать противоположные аргументы, позволь тебе сообщить, что это жуткая морока.

— И кто же она?

Флинн пожал плечами, нагнулся к мячику, который снова притащил пес, и зашвырнул еще дальше.

— Неважно.

— А мне кажется, важно. До сих пор.

— Просто я все еще не остыл.

— Остынешь. Мне пора возвращаться. — Мэлори опустилась на колени и стала собирать с одеяла остатки их импровизированного обеда.

— Мужчина никогда не сравнится с женщиной в этом искусстве. Я имею в виду, завуалированно послать человека куда подальше, — пояснил Флинн и третий раз кинул мяч. — Она меня бросила. Или я не поехал за ней. Как посмотреть. Мы были вместе почти год. Она работала корреспондентом местной радиостанции, потом стала ведущей воскресной программы новостей, затем вечерних новостей. Она была красавица, и мы часто обсуждали влияние наших средств массовой информации на читателей и слушателей. Это гораздо сексуальнее, чем кажется на первый взгляд. В общем, мы собирались пожениться и переехать в Нью-Йорк. Со временем — в смысле переезда. Потом она получила предложение оттуда и уехала. А я остался.

— Почему ты остался?

— Потому что я Джордж Бейли[25], черт бы меня побрал! — Четвертый раз мяч вылетел из руки Флинна, словно ракета.

— Не понимаю.

— Джордж Бейли отказался от мечты о путешествиях и остался в родном городе, чтобы выполнить свой моральный долг. Я не Джимми Стюарт[26], но так вышло, что «Курьер» стал моим моральным долгом. Заболел мой отчим, отец Даны. Мать переложила часть обязанностей главного редактора на меня. Я считал, что это временно, пока Джо не поправится. Но врачи и моя мать настаивали на том, что Джо нужен более теплый климат. Кроме того, они хотели отойти от дел и насладиться отдыхом — мама и Джо этого заслужили. Миссис Элизабет Флинн Хеннесси-Стил пригрозила, что закроет газету, если я не соглашусь, а она слов на ветер не бросает.

Он печально усмехнулся и снова кинул мяч, принесенный счастливым Мо. Потом Флинн повторил слова матери:

— Можешь не сомневаться. Либо ты возглавишь «Курьер Вэлли», либо не будет никакого «Курьера».

«Флинн Майкл Хеннесси…» — подумала Мэлори. Значит, Флинн — это семейное имя и одновременно наследство.

— Если бы она знала, что у тебя другие желания…

Он выдавил из себя улыбку.

— Дело в том, что мама не хотела для меня ничего другого. Я не мог уехать, просто бросить все и уехать с Лили в Нью-Йорк. Все сотрудники «Курьера» лишились бы работы, и большинство из них не смогли бы устроиться в новую газету, задумай кто-то основать ее. Она знала, что я не уеду.

Мэлори смотрела, как Флинн медленно крутит в руке мяч.

— К тому же Лили ей никогда не нравилась.

— Послушай…

Хеннесси уступил настойчивым просьбам Мо и снова бросил мяч.

— Не хочу выглядеть в твоих глазах жалко или трогательно… Тогда я мечтал о настоящей газете, о большом городе. Я любил Лили, но недостаточно, чтобы собрать вещи и уехать, когда она поставила мне ультиматум. А Лили недостаточно любила меня, чтобы остаться или хотя бы дать мне время уладить тут все дела и…

«Значит, вы не любили друг друга», — подумала Мэлори, но вслух этого не сказала.

— Не прошло и месяца после того, как Лили обосновалась в Нью-Йорке, как она позвонила мне и разорвала помолвку. Сказала, что хочет сосредоточиться на карьере и у нее не хватит сил поддерживать близкие отношения, особенно на расстоянии. Я свободен и могу распоряжаться своей жизнью, как хочу, а она выходит замуж за свою работу. На самом деле через шесть месяцев Лили вышла замуж за одного их руководителей новостных программ Эн-би-си и стала продвигаться по служебной лестнице. В конечном счете она получила то, что хотела. И я тоже.

— Тот факт, что ты это понимаешь, свидетельствует в твою пользу.

Флинн бросил мяч еще раз — последний.

— Ну вот, я тебя разжалобил.

— Вовсе нет. — На самом деле Мэлори было его очень жалко. — Ты заставил себя уважать. — Она встала, подошла к Флинну и поцеловала в щеку. — Кажется, я помню твою подругу по программам местных новостей. Рыжая, да? С шикарной улыбкой.

— Похоже на Лили.

— Она гнусавила, и у нее скошенный подбородок.

Флинн наклонился и тоже поцеловал ее в щеку.

— Умеешь утешить. Спасибо.

Мо вернулся и положил мяч на землю между ними.

— Сколько он может так бегать? — спросила Мэлори.

— Целую вечность, или пока у меня не отвалится рука.

Мэлори изо всех сил поддала мяч ногой.

— Темнеет, — сказала она, наблюдая, как Мо радостно бросился вперед. — Отвези меня домой.