Бросив удивленный взгляд на сияющее лицо дочери, Миранда тепло улыбнулась и протянула руку.

– Рада с вами познакомиться, Фредерико. Кажется, мне придется прекратить свои разъезды. Я слишком многое упускаю.

– Очень приятно, мисс Эллиот. – Он пожал протянутую руку. – Прошу вас, зовите меня Фред.

– А вы меня Мирандой. Я чувствую, что мы с вами станем друзьями.

Фред усмехнулся.

– Буду очень рад. Теперь я вижу, кому Тори обязана своей красотой.

В голубых глазах Миранды зажглись искорки смеха.

– Мы непременно станем друзьями.

– Знаменитая Алисия Капдевила, владелица сети элитных винных магазинов, – бабушка Фреда.

Брови Миранды взметнулись вверх.

– Означает ли это, что очень скоро мы сможем приобретать первоклассное испанское вино со скидкой?

Фред рассмеялся.

– Уверен, мы что-нибудь придумаем.

Внезапно Миранда застыла и побледнела. Ее взгляд был направлен куда-то в глубину холла.

– Виктор… – пробормотала она сдавленно.

Все обернулись и увидели Виктора Кинсли, который стоял неподалеку с чемоданом в руке и не отрывал глаз от Миранды.

Виктория переводила удивленный взгляд с одного на другого.

– Мама, ты знакома с мистером Кинсли?

Миранда, бледная и неподвижная, смотрела на Виктора, словно увидела привидение. Он первым пришел в себя, поставил чемодан и медленно подошел к ней.

– Здравствуй, Миранда, – ровным голосом проговорил он. Взглянув на Викторию, он взял Миранду за руку. – Нам с вашей мамой нужно поговорить, – сказал он и повел ошеломленную Миранду через холл в сторону гостиной.

Виктория проводила недоуменным взглядом удаляющуюся пару.

– Как странно, – пробормотала она. – Я не знала, что они… – Она оборвала себя на полуслове и вскрикнула. До нее внезапно дошло. Посмотрев на Фреда, она получила еще один удар. На его лице не было удивления. – Кинсли мой отец, да?

– Да.

– И ты знал об этом?

– Да.

Она почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног.

– Я ничего не понимаю.

Фред взял ее под руку и предложил:

– Давай вернемся в кабинет и поговорим. Джуди, вы не могли бы принести нам вашего травяного чая?

Обеспокоенная экономка кивнула.

– Конечно.

Пока они шли, Фред не пытался заговорить с ней, зная, что Тори нужно время, чтобы хоть немного прийти в себя. Когда они оказались в кабинете, она резко повернулась к нему.

– Что он здесь делает?

– Виктор сказал мне, что просто хотел увидеть тебя.

Виктория горько усмехнулась.

– Через столько лет? С чего бы это? Где же он был все это время?

– Об этом ты должна спросить его самого. – Увидев боль в глазах Тори, он добавил мягче: – Прости, девочка, но он действительно сам должен тебе об этом рассказать.

– Ты еще вчера все узнал и не сказал мне! – бросила она обвиняюще.

– Да, кое-что я узнал от Мигеля, а об остальном рассказал сам Кинсли, но просил ничего тебе не говорить.

– Он просил! Как ты мог, Фред?! Ведь ты же обещал, что между нами больше не будет никаких тайн!

Он понимал, что она растеряна и не владеет собой. Когда она успокоится и обдумает ситуацию, то все поймет.

– Я говорил о наших собственных тайнах, Тори. Я не обещал выдавать чужих секретов. Пойми, Виктор не хотел причинить тебе боль. Он и комнату мою обыскал, пытаясь выяснить, что я за человек, потому что видел, что между нами возникли близкие отношения.

– Скажите, пожалуйста, какая отеческая забота!

– Тори…

В этот момент вошла Джуди с подносом. Фред взял у нее поднос и поставил на стол.

– Ты как, милая? – участливо спросила Джуди.

– Ты тоже все знала? – пригвоздила ее Виктория обвиняющим взглядом.

– Я догадывалась. Однажды видела у Миранды старую фотографию, которую она бережно хранила в ящике комода под бельем. На ней был запечатлен молодой красивый мужчина. Когда появился Кинсли, я сразу узнала его. Он, конечно, постарел и поседел, но в остальном мало изменился. У тебя его глаза, девочка.

Так вот что смутно тревожило ее, не давало покоя. Глаза! Они ей кого-то напоминали. Оказывается, ее саму!

– Поэтому ты попросила оставить его. Но почему?

– Потому что считала, что поступаю правильно. Я и сейчас так думаю. Ты сама много раз говорила, что мать переезжает с места на место, как будто ищет что-то. Она искала не что-то, а кого-то. Она искала твоего отца, я уверена в этом.

Глаза Виктории наполнились слезами, и она тяжело опустилась на стул.

– Пожалуйста, оставьте меня. Я хочу побыть одна.

– Тори… – начал было Фред, но Джуди остановила его.

– Все в порядке. Девочке действительно сейчас лучше побыть одной. Ей нужно время, чтобы осознать случившееся. С ней все будет хорошо. Идемте, Фред.

Джуди и Фред вышли, и Виктория осталась одна. Эта комната всегда казалась ей такой теплой и уютной. Почему же ей сейчас так холодно?

Она стремилась на свежий воздух, к морю и солнцу. Тепло солнечных лучей и сила бесконечного ритма океана всегда казались ей частью поместья и поэтому оказывали на нее благотворное действие. У нее было любимое место на берегу – отвесный склон утеса, который днем нагревался от солнца, а во время прилива скрывался под водой.

Здесь и нашел ее Виктор. Он чувствовал, что если сядет рядом с ней, то она воспримет это как нарушение своего личного пространства, поэтому остановился в паре метров.

– Мне бы хотелось поговорить с тобой, Тори.

Она не ответила и не повернула головы, продолжая неотрывно смотреть вдаль.

– Твоя мама беспокоится и хотела сама прийти сюда, но я уговорил ее не делать этого. Чувствую, что сам должен все тебе объяснить.

– Это означает, что мама все поняла и простила вас?

Виктор старался говорить осторожно, тщательно подбирая слова. Ситуация была непростая, но он должен попытаться все ей объяснить.

– Нелегко осмыслить и понять это всего за несколько часов, но теперь, после нашего разговора, Миранда понимает больше, чем раньше.

Виктория повернула голову и угрюмо взглянула на него.

– Зачем вы солгали мне, что навещали здесь дедушку?

– Я вынужден был это сделать, Тори. Я не мог сказать правду, но искал любую возможность пожить здесь, побыть рядом с тобой хоть несколько дней, чтобы узнать тебя… – Его голос дрогнул, и он замолчал, переводя дыхание. – Я очень хотел увидеть свою дочь. – Он как-то сразу постарел, на лице четко обозначились морщины. Очевидно, ему было нелегко все эти дни скрывать свои истинные чувства под маской равнодушного обаяния.