— Как утверждают досужие сплетни, собранные моими сестрами, многие известные дамы того времени были его любовницами, — поддакнула Брунхильда.

— Вы на самом деле служите инквизиции? — Сабрина с детской непосредственностью задала мучивший меня весь вечер вопрос.

Брунхильда взглянула на Винченцо, тот даже не кивнул, а всего лишь моргнул в знак одобрения.

— Да, я агент инквизиции, — подтвердила она.

— А какой у вас дар? — девочка во все глаза смотрела на женщину.

— У меня нет никакого магического таланта, но есть жизненный опыт и хорошая память, — усмехнулась Брунхильда.

— А ваши сестры? — я тоже с любопытством смотрела на младшую сестру Петеголла.

— У моих сестер тоже очень неплохая память, если вы об этом, – женщина ушла от ответа.

— Сестры Петеголла обладают уникальным даром. Они помнят все. Но стоит им выйти замуж, как этот дар исчезает, — разъяснил нам то, что не захотела говорить Брунхильда.

— Вообще все? — я откровенно таращилась на женщину.

— Да, стоит мне что-то услышать или увидеть, как я смогу это вспомнить в любое время, — подтвердила слова инквизитора женщина.

— Ничего себе! Хотела бы я себе такой дар, — Сабрина во все глаза смотрела на женщину, словно это седьмое чудо света. Если честно, я тоже была впечатлена до невозможности.

— Я продолжу, — увидев, что наше удивление немного улеглось, Винченцо снова заговорил: — Пабло Гецуа любил вино и кости, и потому приданое Урсулы быстро начало утекать сквозь пальцы.

— А дети? Зачем они похищали и убивали детей? — я пыталась представить все, что рассказывал Винченцо, и у меня мурашки табуном промчались по спине.

— Когда они убили семью дяди, то Пабло понял одну такую вещицу, что дети напитывают его значительно сильнее, чем взрослые. Он требовал от Урсулы эти обряды, но она отказывалась. Опять же, я рассказываю вам все, что она поведала мне на допросе. Когда она забеременела старшим сыном, то Пабло под угрозами расправы над ней и нерожденным ребенком заставил провести обряд над ребенком, которого они похитили. Все это повторилось и когда она забеременела второй раз. Оказывается, что во время беременности силы Урсулы удваивались. Она рассказала, что приняла какой-то отвар, чтобы никогда больше не иметь детей, так как не хотела становиться оружием в руках монстра.

— Даже если она говорит правду, она не меньший монстр. Ведь это она подстроила это происшествие с телегой старьевщика! Подослала одного из сыновей, чтобы тот незаметно хлестнул кобылу, та понесла и в итоге убила… — тут я запнулась, — чуть не убила нас с Сабриной, а отца покалечила. Я подслушала ее разговор с сыном, когда она его ругала. Она хотела избавиться от нас, чтобы заставить отца жениться на ней и прибрать к рукам пекарню.

— Потому не всем словам этой женщины я верю. Как мне кажется, она любила Пабло и до последнего надеялась, что сможет обуздать его нрав. Но он сбежал с одной из любовниц, когда понял, что приданое промотал, а Урсула хоть и одарена способностями, но помогать не спешит, — разделил мой скепсис мужчина.

— А как же тот мальчик, что сбежал? — я вспомнила про одного из похищенных детей, чудом спасшегося.

— Он оказался ребенком с даром, который только появился и не успел раскрыться. Он потому и остался в живых, что расплатился за свою жизнь способностями. Урсула думала, что он мертв, потому они и бросили тело в реку, но ему удалось спастись, — когда Винченцо рассказал про реку, то я сразу же вспомнила про старушку.

— Нужно найти ту женщину, что помогла нам с Сабриной. Как же ее звали… — я замолчала, вспоминая.

— Лабрия Дельфиего, — подсказала Сабрина.

— Да, точно! Лабрия Дельфиего, — подтвердила я слова девочки.

— Очень интересно, — Брунхильда задумчиво смотрела на нас. — Лабрия – это моя прабабка. И ее сожгли на костре за колдовство, — у меня пробежали по коже мурашки. — Так что я не знаю, кто вам помог.

— Но … — я даже дышать не могла от ощущения мистики, которое меня окружало.

— Она была ведьмой огня и потому смеялась, когда ее сжигали, — добавила Брунхильда.

— Какой ужас! — мое живое воображение все настолько хорошо представило, что я передернула плечами от ужаса. — Возможно, это какое-то совпадение, не более, — но мои слова как-то жалко прозвучали после слов младшей сестры Петеголла.

— Не переживай, я все проверю, — успокоил меня Винченцо, положив руку на мою забинтованную кисть. Я замерла от ощущения тепла, что разлилось по всему телу. Его прикосновения дарили спокойствие. — Ой, прости, я забыл совсем. Тебе наверно больно, — я только сейчас поняла, о чем он говорит. Так как руки у меня не болели, да и замерла я не от боли, а от неожиданной приятности ощущений. Со мной за всю мою прошлую жизнь такого ни разу не было, поэтому я даже не понимала, как реагировать на эти чувства.

— Что было дальше? — я убрала руку, потому что просто не понимала ни себя, ни своей реакции, а щеки начали алеть от смущения.

— А дальше Пабло сбежал, прихватив остатки денег. Урсула осталась одна с двумя маленькими детьми и без поддержки семьи. Она рассчитывала, что, несмотря на то что она подала прошение о разводе, отец не отвернется от нее. Но он и так был рад в свое время сбагрить дочь со странностями, а после признания брака расторгнутым не захотел ее видеть даже с двумя своими же внуками. Вот тогда-то Урсула и прочувствовала всю тяжесть бедности. Она шла работать везде, где брали, и когда умерла ваша матушка, то оказалась здесь, — закончил рассказ мужчина.

— А что произошло там, на мельнице? — я не решилась задать вопрос про смерть матери Дианы и Сабрины. Если я расскажу свои предположения, то возникнет вопрос: откуда они взялись? Я не хотела