Я попыталась представить себя спокойной гладью мертвого озера. Глаз дергался, по потолку стучал пятками захватчик, что-то грохотало. Видимо, он двигал мебель. И фантазия отказывалась работать. По крайней мере, без мятной настойки. Только налила в чашечку очередную порцию, как с улицы донесся панический вопль Нильса:

– Спа-си-те!

– Вы дадите мне мирно надраться, демоны? – тяжело вздохнула я.

– Учитель, живое умертвие! – заверещал школяр. – Нет! Воскрешенное!

Насколько мне помнилось, Фентон сгрузил обездвиженного мертвеца под стеной дома, но школяр орал в огороде. Отставив бутылку с чашкой, я выглянула в окно и почувствовала, как меняюсь в лице.

Перепуганный Нильс отмахивался портретом от воскресшего Дюка. Должно быть, из-за наших с ведьмаком магических преображений печать растаяла. Голодное умертвие набросилось на первого учуянного светлого мага.

– Проклятие!

Я выскочила из дома и быстро осмотрелась вокруг, пытаясь понять, как отвлечь внимание взбешенного монстра. У стены дома стояли прислоненные садовые инструменты. Схватила тяжелую лопату и бросилась на спасение нахлебника, теряя по дороге домашние туфли. В прямом смысле этих слов.

Одна туфля слетела и отскочила на лопнувшие во время темного ритуала плитки. Ногу в нее совала на лету, неприятно заломив задник.

Между тем вопящий фальцетом Нильс смирился, что отмахнуться от злобного умертвия не выйдет, и в панике выставил портрет острым краем. Дюк схватился за раму, и теперь они перетягивали картину, словно канат.

Рама разлетелась в щепки. Нильс шарахнулся назад, споткнулся о сломанные сучья, щедро засыпающие землю, и плюхнулся на филей. Мертвец определенно побеждал.

– Учитель, помогите! – выкрикнул белый как простыня школяр.

Подскочив, я размахнулась лопатой. Целилась Дюку в голову, но получилось заехать только по плечу. Хрясь! От силы удара монстра отбросило в сторону.

Однако воскрешенные только на первый взгляд кажутся заторможенными и неповоротливыми. Почуяв добычу, в желании утолить голод они становятся поразительно стремительными. Не успела я развернуться, как он с утробным рыком раскрыл щербатый рот, выставил когтистые лапы и бросился в мою сторону.

Рефлекторно выбросив вперед открытую ладонь, я призвала магию. Пальцы выплюнули сноп искр, а потом их начал облизывать полупрозрачный дымок темной силы.

Неожиданно Дюк дернулся, словно налетел на невидимую стену, и остановился. Протянутые лапы опали, пасть захлопнулась, а на морде появилось такое выражение, какого я никогда у умертвий не видала. Всегда думала, что воскрешенные лишены мимики.

– Стоять!

Дюк на секундочку замер и вновь начал приближаться. Мы с Нильсом с напряжением следили за его перемещениями. Кровожадный монстр остановился на расстоянии шага, опустил голову и вдруг уткнулся макушкой мне в ладонь, словно кот, требующий ласки. От обалдения я выронила лопату.

Пожалуй, меньше всего в жизни мне хотелось узнать, какие на ощупь волосы у умертвия, но оно уже терлось о мою руку.

Волосы, кстати, были жесткие и сухие, неживые. Понятия не имею, что делать с этим чудным знанием.

– Учитель… – жалобно простонал Нильс, тихонечко отползая задом поближе к любимым колючим кустам.

Дюк резко выпрямился, повернул голову и ощерился в сторону школяра. Тот оцепенел с круглыми от страха глазами.

– Тихо ты! – цыкнула я и, подняв руку, погладила умертвие по макушке.

Оно немедленно поднырнуло под ладонь и вдруг издало рокочущий звук, как довольный лаской кот. Мертвец урчал! Клянусь, теперь в своей жизни я видела все.

– Плохой мальчик, – пожурила его. – Не смей жрать светлых магов. Лучше щипай свежую травку под забором.

– Что у вас происходит?! – выкрикнул из окна второго этажа Фентон, заставив меня оглянуться.

Что характерно, орал он из моей спальни. Даже не спустился, паршивец!

– Сам не видишь? – в сердцах выругалась я. – Твой питомец проснулся. Посади его на цепь!

Сажать Дюка на цепь, конечно, глупо. И негуманно. Хотя еще минуту назад, когда он пытался слопать моего единственного ученика, о гуманности я думала меньше всего. Но он урчал, как ласковой котенок, а в моем доме отродясь не хранилось цепи. Да и привязывать на веревку безмозглого воскрешенного бесполезно: вырвется с куском штакетины, едва почувствует запах дичи.

Монстра я закрыла в клети за домом, возле которой Фентон копал компостную яму. Хорошие были времена, если подумать. И что мне не нравилось?

Чтобы Дюк не вырвался на свободу и не начал куролесить в огороде, ища кем закусить, приткнула хлипкую дверь лопатой, как подпоркой. Он обиженно скулил, не понимая, за что темная хозяйка решила его запереть.

Возвращаясь в дом, я поймала себя на идиотской мысли, что придумываю, чем бы горемычного покормить, чтобы спасти школяра от участи добычи.

Нильс между тем виновато мялся посреди кухни. Я встала перед ним, скрестила руки на груди и некоторое время в молчании изучала покрасневшую от расстройства физиономию. Стараясь не встречаться со мной глазами, он жалобно буркнул:

– Начинайте уже, не томите…

Сразу видно: привычный к разбору полетов.

– Нильс, какое первое правило, если нос к носу столкнулся с воскрешенным мертвецом?

– В теории или на практике? – испуганно уточнил он.

– Да без разницы.

– Упасть и тоже притвориться мертвым?

– Полагаешь, он не сожрет себе подобного, да? – издевательски протянула я. – Ты кто?

– Нильс Баек! – выпалил тот. Хорошо, не прибавил сакраментальное «очень приятно познакомиться» или еще его любимое «к вашим услугам».

– Ты светлый чародей.

– И это тоже, – согласился он.

– Вот и бей заклятием!

– Но вы же его ударили лопатой, – осторожно напомнил Нильс.

Я даже несколько растерялась от его во всех отношениях справедливого замечания и, чтобы уж закончить выговор, не упав, так сказать, лицом в тарелку с овсяной кашей, строго проговорила:

– Какое второе правило, светлый чародей Нильс Баек?

– Учитель, зачем вы задаете все эти страшные вопросы? – простонал он. – Я не знаю второго правила!

– Не можешь ударить магией – импровизируй, – щедро отсыпала я мудрости, самолично нажитой за время службы в ковене. – Бестолочь!

Все-таки есть плюсы в учениках. Неожиданно под боком появился тот, на кого можно поворчать, если попадется под горячую руку. А сейчас меня припекало, и руки дымились. В прямом смысле этих слов.

– Эй, фея! – Фентон вышел из кладовой с берестяным коробом в руках, в котором хранились засушенные грибы. – Ты говорила, что светлые чародейки не питаются солнечным светом.

– И что? – бросила я в его сторону недовольный взгляд.

– Непохоже. – Он продемонстрировал короб. – В кладовой я нашел только прошлогодние грибы.

– Позапрошлогодние.

– То есть уже несъедобные? – Ведьмак снял крышку и принюхался к содержимому.

– Понятия не имею, – пожала я плечами. – Ими расплатились за помощь.

– Ты вообще когда-нибудь деньги за работу брала? – расплылся в издевательской улыбке он.

– У светлых не принято называть цену за колдовство, – вставил свои пять медяшек Нильс. – Платят тем, чем