— А вы не хотите обсудить это со мной? Ведь работать-то буду я!

Мужчины обернулись: Саймон с перекошенным от наглости сестры лицом, Чарлз — невозмутимый, как монолит.

— Нет, Констанс, мне с вами обсуждать нечего, — заявил он бесцветным голосом. — Мы уже обо всем договорились. — Он выдержал паузу и добавил более тихо: — Это касается лишь финансовой стороны дела, ничего интересного…

— О… Да, конечно, понимаю. Извините…

Чарлз кивнул ей и, отвернувшись, пошел вслед за Саймоном. Констанс стояла неподвижно до тех пор, пока мужчины не скрылись в одной из комнат, расположенных в коридоре, прислушиваясь к биению собственного сердца и пытаясь унять эту бешеную гонку.

Итак, Чарлз дал понять, что готов играть по* моим правилам, успокаивала она себя. Наконец-то он все понял и не будет больше приставать ко мне со своими излияниями. Он не стал продолжать разговор, не предложил встретиться после обсуждения финансовых проблем… Фактически он первым поставил точку в наших отношениях.

Она больно закусила губу, сжав руки в кулаки, а потом вдруг заметила, что мать пристально на нее смотрит.

— Что-то не так, дорогая? — неуверенно поинтересовалась миссис Уайтселл. — Ты хорошо себя чувствуешь?

— Все в порядке, мама, — вяло отозвалась Констанс, пытаясь изобразить на лице хоть какое-то подобие улыбки, и спохватилась: — Ну, мне пора. Я обещала Бренде купить что-нибудь к чаю, чтобы она не отвлекалась от домашних хлопот.

— Хорошо, иди. — Голос миссис Уайтселл звучал нейтрально, но взгляд был очень проницательным. — Беги, беги.

Эти последние слова были произнесены с определенной интонацией, но Констанс была до того расстроена, что приняла совет матери за чистую монету и устремилась к дверям.

Этот день, по мнению Констанс, тянулся невыразимо долго, несмотря на веселый бедлам, который устроили ее маленькие племянники. Она никак не могла взять в толк, в чем кроется причина ее напряженного беспокойства, но только до тех пор, пока домой не вернулся Саймон. Он приехал один, а когда заявил, что Чарлз отказался у них отобедать, настроение Констанс совсем упало.

— Я говорю: помнишь, Чарлз, как мы хорошо посидели у нас тогда, в апреле? А он отвечает, что его уже кто-то пригласил на этот вечер.

— Уже кто-то пригласил, — эхом отозвалась Констанс.

Что бы это значило? — спрашивала она себя с мазохистской настойчивостью. Деловой обед или любовное свидание? Вечеринка с друзьями, премьера в опере или поздний ужин в интимной обстановке при свечах?

О боже! Я должна остановиться! Так больше нельзя. Мне все равно, пусть он переспит хоть с сотней женщин! Меня он не получит. Никогда!

На следующий день Констанс вернулась в Суррей. Оказавшись дома, она с небывалым рвением набросилась на работу, стараясь выполнять за день то, что было запланировано на все три. Просыпаясь на рассвете и засыпая на закате, она едва выкраивала время на еду, даже прогулки с Банга стали для Констанс сродни тяжкому наказанию.

Удивительнее всего было то, что в середине августа, когда на дворе стояла самая нестерпимая жара, Констанс вдруг подцепила грипп, эпидемия которого безжалостно скашивала целые семьи по всей стране. Сперва она почувствовала лишь легкое недомогание, но через пару дней, когда к ней в гости заглянул Джеффри, она услышала в свой адрес:

— Плохо выглядишь.

— Простудилась немного, ничего страшного, — ответила она, глядя на него воспаленными глазами. — Приму таблетку аспирина и лягу спать — к утру как рукой снимет.

— А врача ты не вызывала? — обеспокоено спросил он.

— Из-за простуды? Конечно, нет! — Констанс чувствовала, что голова просто раскалывается, словно сотни крохотных барабанчиков отбивают висках свою адскую дробь. — Ты же знаешь, как опасно сидеть в жару возле вентилятора.

Когда Джеффри уехал, она была так обессилена, что наверх ей пришлось буквально ползти, поскольку ноги стали просто ватными. Добравшись до спальни, Констанс рухнула на кровать и закрыла глаза. Она уснула и проспала, должно быть, довольно долго, потому что, открыв глаза, увидела почти темную комнату и Банга, который, стоя на задних лапах, взволнованно лизал ей лицо.

— Хороший мальчик, хороший… — Ей еще никогда не было так плохо, но Банга надо накормить и прогулять, а у нее не было сил и пальцем пошевелить. Нечеловеческим усилием Констанс спустила с кровати одну ногу, затем другую, потом попыталась встать. В глазах сразу потемнело, комната превратилась в пляшущий калейдоскоп расплывчатых предметов.

Ноги совершенно ее не слушались. В голове все так же звенело, а Банга начал жалобно скулить, видя, что с хозяйкой происходит что-то необычное. Удобнее всего опираться на все конечности сразу, решила Констанс и, встав на четвереньки, кое-как доползла до лестницы.

Проклиная себя за беспомощность, она легла на живот и осторожно сползла на первый этаж. Если удастся накормить Банга и добраться до постели, думала она, к утру я буду как огурчик. Эти летние вирусы проходят так же быстро, как и начинаются. Но, оказавшись внизу, Констанс поняла, что встать с пола не сможет.

И вдруг в прихожей раздался нетерпеливый звонок.

Лай Банга вместе с боем крошечных барабанов в голове едва не свел Констанс с ума. Цепляясь за стену, она встала на ноги и кое-как добралась до двери, моля бога, чтобы шум в ушах скорее прекратился. Там, на улице, мог оказаться кто угодно — сумасшедший маньяк или грабитель, но Констанс было так плохо, что об этом она подумала только после того, как открыла дверь.

— Констанс!

Она упала прямо в руки Чарлзу, повторяя еле слышно:

— Мне плохо, мне так плохо… Покорми Банга…

Пробормотав эти слова, она безвольно повисла у него на шее. Да и какая разница, почему Чарлз здесь оказался, думала она в полуобмороке. Главное, он здесь, и это хорошо…

— Бог ты мой, Констанс, почему ты мне не позвонила?!! — заорал Чарлз, поднимая ее на руки и проклиная Банга, который фанатично бросался на него с громким лаем, подобно чертику, выскакивающему из табакерки.

Констанс смутно понимала, что ее несут по лестнице вверх, и, несмотря на адскую головную боль, от которой темнело в глазах, радовалась возможности находиться в чьих-то сильных, надежных руках. Оказавшись в спальне, она не стала открывать глаза, чувствуя, что ее безвольное тело бережно положили на кровать и укрыли одеялом.

— Все в порядке, — услышала Констанс. — Все будет хорошо, ты только не волнуйся.

Приоткрыв один глаз, она заметила стоящего на коленях Чарлза. Судя по выражению его лица, он был необыкновенно взволнован.

— Банга… Он остался голодным, — прошептала Констанс. — Не мог бы ты покормить его и вывести на улицу? Собачий корм — в кухонном шкафу возле холодильника, а…

— Не волнуйся, разберусь. Закрой глаза, Констанс. Я все сделаю как надо, — приказал Чарлз. — Но почему ты решила, что справишься сама? — не удержался он от вопроса, когда Констанс снова откинулась на подушки и сомкнула покрасневшие веки. — От этого гриппа слегла половина Англии, а ты не хочешь вызывать врача.