– Это ложь!

– Ай, как нехорошо врать. Вот, уважаемые зрители, подробное изложение всех этих коммерческих манипуляций. А вот и счет нашего председателя. Видите – немалый.

Тут началась свалка. Жужа ринулась бить козу, за что получила сразу по шее от Люкка, президента заслонила охрана, писатели стали привычно драться между собой. Пришлось вмешаться милиции. Когда порядок был наведен, я продолжил:

– Я не собирался останавливаться в своей предвыборной речи на личных качествах кандидатов, но пришлось. А хотел я обсудить с вами такой вопрос – что было бы с нашей страной, если бы после развала державы к власти на Украине пришли действительно новые и честные люди. Если бы не произошло тихое разворовывание страны.

– А ты поймал? – не выдержала, как всегда, Жужа.

– Давайте представим, что мы находимся на исходном рубеже. Украина – самая развитая и перспективная часть бывшей державы. Но за суетой становления незалежности упустили мы один момент. Ведь что писали и кричали во времена поздней перестройки и что было всем всегда понятно? А то, что руководят нашей экономикой бездарные партократы, не способные ни на какие действия и поступки, кроме выдачи бездумных приказов и партийных заклинаний.

Так вот, эти люди и остались у руководства тех же предприятий, тех же ведомств и всевозможных контор. Только условия поменялись. И привело это к разительным переменам. Вся промышленность стала разваливаться с ужасающей быстротой. А тут еще накатила так называемая приватизация, и вдруг у фабрик, заводов, шахт – всего, что есть в стране, – появились новые хозяева, и, как правило, с темной биографией. Но это и неудивительно – воры всегда относились к разряду социально близких в этой державе. А чиновничьей шушере, наоборот, воровать из бюджета стало легче – некому контролировать.

И стали разрастаться министерства, департаменты и администрации. Появились таможни, грабящие в основном малоимущих граждан. Не смей банку варенья провезти от бабушки из-за кордона! Ничего не смей. А потом выяснилось, что для сытой жизни чиновникам совсем не нужна ни экономика, ни промышленность – ничего. Спекулируя чужой нефтью, собственным зерном и ресурсами, власть имущие вполне обеспечивают себя и куском хлеба с икрой, и хаткой на Гавайях.

А народ... Ну, если милиции в стране больше, чем армии, то никуда он не денется и не пикнет. А ведь могло бы быть все по-другому. И еще может быть. Только придется устроить некоторую перетряску в стране. Но требуется не комедийная шоковая терапия, а простое наведение порядка.

– Вы что, хотите пересмотреть результаты приватизации? – вдруг возник президент. – Позабирать у людей квартиры и гаражи? Или, может, конституцию переделать? Это незаконно!

– Я думаю, любой вор, у которого попытаются краденое отнять или в тюрьму посадить, скажет то же самое. А что касается вашей конституции, то как ее приняли – так и отменят. Я могу хоть сейчас найти не триста, а пятьсот человек, которые проголосуют против этой конституции.

– Но они же не депутаты! – не унимался президент.

– А кто сказал, что депутат, не облеченный правом принятия конституции, чем-то отличается от простого гражданина? У кого вы спросили, принимая свою конституцию?

– Это демагогия! Маемо то, шо маемо! – патетично заявил Петров и покинул студию.

Шакваидзе никогда не доверял телефонам с кнопочным набором. Он сидел в своем кабинете и непрерывно набирал длинный международный номер. Связь с Москвой, как всегда, была плохая, а пользоваться президентским каналом не хотелось. Наконец прерывистая нота «ля» оповестила о том, что он дозвонился.

– Алло, – вяло отозвался хрипловатый голос на другом конце провода.

– Привет, Рюма, узнал?

– А, Андрей Магрибович! – оживился Рюма. – А говорят, вы в Киев переселились, президентов тамошних опекать.

– Мало ли что говорят. Тема есть.

– Это зависит. Работой завален я совсем. Вот надо антивирус ломануть новый. Сам Касперский просит. – Рюма был откровенен с Шакваидзе.

– Тут не вируса ломать. Тут совсем серьезное дело. По-моему, кто-то получил доступ к глобальной системе ЦРУ или что-то подобное. Мне нужен человек, который сможет сделать то же самое.

– Ну, Аладдин, ты даешь. – Рюма назвал Шакваидзе старым фидошным ником. Это могли себе позволить немногие. – Знаю я такие ломы. Меня на второй день друзья из Вашингтона, 20605, под белы рученьки возьмут. Вашей Лубянке там делать нечего.

– У цэрэушников индекс 20505, у тебя склероз от безделья. А если статус тебе на уровне президентской защиты дам?

– Президента чего?

– А чего хочешь, хоть Украины, хоть России.

– Ну, ты мутишь! У России нет президента.

– Не цепляйся к мелочам, ты прекрасно понимаешь.

– Ща, пиво принесу, – задумался Рюма.

– Бабки какие? – хрупнув, открывая банку, спросил он.

– А вот бабок – никаких. Единственное, я могу предположить, что как побочный результат ты получишь неограниченный доступ к любой базе данных.

– Вот этого не надо! Не надо мне таких доступов. Меньше знаешь – дольше живешь. Ты мне сумму назови, а в базы я не ходок. Пусть себе ваши президенты их разбирают. Так сколько?

– Двести...

– Баксов?

– Ну не гвн же!

– Ты меня на такую мелочь хочешь взять? Ты, наверное, знаешь, что я уже год как меньше, чем за штуку, не берусь ничего хачить.

– Ты, Рюма, хоть и спец-хакер, но нетерпеливый. Ты не дослушал и дергаешься. Двести не долларов, а...

– Ты сейчас скажешь двести штук? Ну, давай, давай! Я жду этих слов с пятницы, – заёрничал Рюма.

– Повторяю – ты нетерпелив, а это не делает тебе чести. Двести миллионов, если ты найдешь мне, кто и как получил этот доступ. И дашь мне такой же.

В трубке засопело и захрюкало. Потом совсем охрипший голос произнес:

– Заходи.

– Жди. Время полета сорок минут. От Домодедова – вертолетом.

Рюма был счастлив. Особенно когда ему домой в течение часа протянули волокно и привезли такое железо, какого еще ни у кого в столице не было. С работой было сложнее. Но сегодняшний визит Шакваидзе его особо не пугал. Рюму вообще мало что в жизни пугало после того, как на украденном у брата мотоцикле он не вписался в поворот. Было тогда Рюме восемь лет. С тех пор он привык жить в кресле с колесами, был весел и никогда не страдал мизантропией.

– А, Аладдин, заходи! Тут интересные вещи происходят! Вот, смотри. Я нашел, что в базах данных ваших незалежных ведомств внешне ничего странного не происходило. Как будто. Любой запрос на поиск должен авторизироваться логином и динамическим паролем.

– Это как? – не понял Шакваидзе. – Ты же знаешь, я, по сути, ламер в ваших сетях. Что такое динамический пароль?