– Ты хочешь сказать, что персы не верили и до сих пор не верят в судьбу и предопределение? – явно удивленный рассказом Каллисфена, с интересом спросил Александр.

– Да ведь это психология варваров. Они считают, что человек сам волен выбирать себе сторону в великой битве между злыми и добрыми духами и тем самым решать и судьбу всего мира, и судьбу своей собственной души.

Все невольно рассмеялись. Смеялся и прорицатель Аристандр, однако заметил:

– Кстати, я слышал, что сам Зороастр окончил свои дни так: его племя повздорило с другим племенем, и он был убит ударом копья.

– Это невежество, неверие в богов, в судьбу, достойно неискушенного народа, – задумчиво сказал Птолемей.

– Любой человек с ясным рассудком может почувствовать на себе власть судьбы! – воскликнул Гефестион.

– Разве мой отец Филипп сам определил срок своей жизни и способ, когда и как ему умереть? Разве Зороастр знал, из-за чего примет смерть? – спросил Александр.

Александр неожиданно про себя подумал: «Ты еще ничего не знаешь, Дарий, может быть, строишь великие замыслы, а в тебя уже нацелена губительная стрела. Я, Александр, и есть доказательство того, что от судьбы тебе никуда не уйти».

Мысль о том, что в нем воплощена вся губительная и неотвратимая сила мойр, наполнила царя гордостью.

Как бы в подтверждение его мыслей в шатер внезапно вошел воин из македонского отряда разведчиков.

– Царь, персы стоят на Гранике!

Александр от неожиданности вскочил:

– Боги услышали мою молитву. Именно на Гранике я задумал дать первое сражение. Клянусь Зевсом, персам не долго придется нас ждать!..

Закрыв глаза, Птолемей мысленно обратился к Таиде: «Помолись за нас, Таида, Афине Палладе. Молитвы возлюбленных доходят до богов»!

Персы выстроились на западном берегу Граника – стремительно мчащейся реки, которая спускаясь с горы Ида впадала в Мраморное море. Казалось, они заняли отличную позицию. С их стороны круто поднимался скользкий глинистый берег, с фланга защищало озеро.

На высоком обрывистом берегу реки неподвижно стояла кавалерия персов. За ней, в долине, – пехота, греческие наемники.

На шестые сутки после полудня появился Александр и тут же перестроил свои войска для наступления.

Когда подъехали к реке, Александр спросил у сариссофора:

– Много их?

– Более ста тысяч. Все войско стоит в долине.

Осторожный Гефестион, глядя на бурное течение реки, заметил:

– Персам удобно бить сверху, с крутого берега. Течение реки быстрое, а глубина неизвестна.

Александр сделал знак рукой, и несколько всадников медленно вошли в реку. Стали копьями промерять глубину.

Командир отряда подъехал к Александру:

– Кони пройдут, царь!

Но тут вмешался Парменион, командовавший македонской пехотой:

– Царь, надо дать отдых воинам после трудного перехода… Бой потребует слишком много сил…

– Я сгорю от стыда, если задержусь у этого ручья! Это недостойно славы македонян!

Сказано было громко, так чтобы услышали стоявшие за спиной царя, и слова его передавались из уст в уста и услышаны были всем войском.

Но, встретив молчаливую настороженность военачальников, разделявших мнение пользовавшегося популярностью в войске Пармениона, негромко добавил:

– Персы тактически неверно построили войско. Их тяжелая конница не сможет использовать свою мощь, прижавшись к обрывистому берегу.

Царь с первого взгляда оценил, как неверно с тактической точки зрения построились персы. Он повел рукой в сторону противника:

– Стоящие за ней греческие наемники будут скованы – слишком велика дистанция между ними и конницей. Ждать нельзя! И помните: теряя командиров, армия ослабляет сопротивление!..

Александр повернулся к Пармениону:

– Македонскую фалангу пустишь только в решающий момент. Следи! Не раньше и не позже!

– Будет исполнено, царь!

Какое-то время обе армии стояли друг против друга, содрогаясь при мысли о том, что им предстоит.

И глубокая тишина царила на обоих берегах.

Александр был сосредоточен. Ему доверили главное командование объединенными войсками. Первая битва решит многое. Македонцы должны ее выиграть. Должны!..

Способность Александра мгновенно принимать нужное решение не изменила ему и сейчас. Он уже знал, что победит, потому что ясно видел, как пойдет сражение. Боги посылали ему лучший момент, чтобы немедленно напасть на врага и выиграть битву.

Царь Македонский первым дал знак наступать:

– Зевс и победа! За мной, воины!

Персы были изумлены, увидев, что Александр, несмотря на свою невыгодную, с их точки зрения, позицию, все-таки идет на них! Они были уверены в победе. Как только македонцы вступят в реку, они обрушатся на них с крутого берега, со своей выгодной позиции, и разобьют все их войско.

Македонская кавалерия молча подошла к реке. И только у самого берега грянули боевые трубы, зазвучала боевая песня.

Вслед за своим царем тяжелая кавалерия гетайров ринулась в бурлящую воду Граника.

Право произвести первыми нападение принадлежало в этот день конному отряду Птолемея.

Черные тучи дротиков и стрел обрушились с персидского берега на головной отряд македонян.

Парменион в сердцах воскликнул:

– Зачем царь всегда впереди, будто простой всадник?!

Стоящий рядом с Парменионом воин заметил:

– Зевс хранит его!

Македонцы мужественно пробивались вперед, презирая смерть. Ноги коней вязли в размокшей глине, ливень стрел и дротиков становился все гуще. Падали лошади, всадники. Течение реки подхватывало убитых и раненых и относило в сторону от закипавшей битвы.

Наконец Александр со своими гетайрами выскочил на высокий берег. За головным отрядом потянулась основная часть кавалерии. Битва разгоралась все сильней. Сошлись элитные части. Сражалась знать с обеих сторон. Сражались, не страшась смерти, достойные друг друга в храбрости.

Всадники, обливаясь кровью, валились под копыта лошадей.

Закаленные в боях македонские воины, которых было во много раз меньше, дрались молча. Стаскивали с коней персидских воинов и часто вместе с ними падали с обрыва.

Персы узнали Александра по блестящему панцирю и белым перьям на шлеме. Несколько всадников бросилось к нему, расчищая путь мечами.

Один из персов крикнул:

– Царь македонян! Смерть ему!

Александр неистово сражался копьем. Когда копье сломалось, выхватил меч.