вступили в брак с азиатскими мужчинами[406]. Во время оживленных дебатов за несколько недель до провозглашения Нюрнбергских законов вполне мог иметь значение тот факт, что Америка, как модель страны с законами о запрете на смешение рас, обеспечивала определенную поддержку идее того, что брачная история должна играть свою роль в причислении людей к той или иной расовой категории.

В конечном счете, однако, мы этого точно не знаем. Мы не можем сказать, насколько повлиял данный аспект американской модели на суждения немцев и повлиял ли вообще. Суть в том, что нацисты считали американские принципы классификации чересчур жесткими, а американскую расовую проблему слишком отличающейся, чтобы заимствовать что-либо без изменений. Но в итоге важно, что они знали о существовании американского примера, причем примера, к которому они обратились в первую очередь и затем обращались еще не раз.

Заключение

Америка глазами нацистов

23 сентября 1935 года, через восемь дней после того, как фюрер провозгласил Нюрнбергские законы на «Партийном съезде свободы», делегация из сорока пяти нацистских юристов собралась на борту роскошного океанского лайнера «Европа», направлявшегося в Соединенные Штаты в «исследовательскую поездку», организованную Ассоциацией национал-социалистских юристов Германии. Группу возглавлял доктор Людвиг Фишер, в то время высокопоставленный чиновник нацистского управления по юридическим вопросам. Четыре года спустя Фишер был назначен губернатором Варшавского округа оккупированной нацистами Польши. Он занимал эту должность во время жестокой облавы на сотни тысяч польских евреев и создания варшавского гетто (в котором, как он обещал, «евреи будут дохнуть от голода и нищеты. От еврейской проблемы не останется ничего, кроме кладбища»[407]), столь же жесткого подавления восстания в варшавском гетто и перемещения около трехсот тысяч евреев в лагеря смерти[408].

Однако в сентябре 1935-го все это предстояло лишь в будущем. Сорок пять нацистских юристов, собравшихся на борту «Европы» во главе с Фишером, включая тридцать восемь мужчин и семь женщин, путешествовали с роскошью: как отмечала нацистская юридическая пресса, американский доллар, серьезно пострадавший от монетарной политики «Нового курса», обменивался по достаточно низкому курсу, и они могли ни в чем себе не отказывать[409]. «Исследовательская поездка» должна была начаться в Нью-Йорке, где делегацию ждал торжественный прием, организованный Коллегией адвокатов Нью-Йорка[410]. Далее им предстояла образовательная программа, предлагавшая «проникновение в суть американской юридической и экономической жизни посредством занятий и лекций, а также обширного обзора жизни в Новом Свете как таковой». (К участию были приглашены также члены нацистской Ассоциации бухгалтеров, хотя в документах того времени нет никаких упоминаний о том, что кто-то из бухгалтеров участвовал в поездке[411].)

Еще до отплытия сорок пять человек торжественно приветствовал Ганс Франк, большая партийная юридическая шишка, обратившийся к ним через Вильгельма Хойбера, главу нацистской Ассоциации юристов. В приветствии прозвучали слова, наверняка вызывавшие ощущение триумфа среди нацистских юристов после Нюрнбергского съезда с его подъемом свастики и формальным вступлением в силу антисемитской партийной программы, на подготовку которой ушло почти три года. Участники поездки являлись на жаргоне ассоциации «поборниками германского права», и Хойбер описал их путешествие как вознаграждение за год сражений за новый порядок, в которых удалось одержать верх над противниками: «Как объяснил доктор Хойбер… посредством этой исследовательской поездки поборник германского права получит надлежащее вознаграждение за целый год противостояния юристам устаревшего типа, постоянно склонным игнорировать реалии жизни»[412]. Даже с расстояния в восемьдесят лет можно почти услышать, как сорок пять нацистов радуются одержанным за год победам, поднимая бокалы и щелкая каблуками.

Не все, однако, в этой поездке шло гладко. Сорок пять юристов прибыли в Нью-Йорк 26 сентября, через два месяца после того, как тысяча антинацистских бунтовщиков штурмовала «Бремен», лайнер того же типа, что и «Европа», на котором они плыли, и три недели спустя после того, как мировой судья Манхэттена Луис Бродский выступил со своим провокационным заявлением, объявив свастику «черным флагом пиратства», а нацизм «атавистическим возвратом к социальным и политическим условиям раннего Средневековья, если не варварства»[413]. Собственно говоря, Нью-Йорк был рассадником антинацистских настроений, родиной многочисленных «еврейских элементов», поэтому гостей встретили протестами. Заметив, как приехавшие приветствуют друг друга нацистским салютом и возгласами «Хайль Гитлер!», еврейские торговцы мехами организовали шумную демонстрацию в окрестностях их отеля, которая продолжалась целых шесть часов и потребовала присутствия немалого количества полицейских[414].

Фишер, глава группы, реагировал на эти волнения с явной злостью. К евреям, как раздраженно заявлял Фишер, повешенный за военные преступления в 1947 году, в нацистской Германии «относились вполне благожелательно и достойно»:

Мы прибыли в исследовательскую поездку, чтобы получить впечатления об Америке из первых рук, и первые наши впечатления оказались не из самых лучших… хотя Нью-Йорк сам по себе производит огромное впечатление. Как я понимаю, достойно мыслящие американцы не одобряют эту демонстрацию и в целом очень дружелюбны и гостеприимны. Как я увидел, демонстрация была исключительно еврейской.

Германия хорошо относится к своим гостям, в том числе к евреям. Этим летом в Германии состоялось несколько международных конференций с еврейскими участниками, и к ним относились очень благожелательно[415].

Однако, выплеснув свое недовольство, Фишер подчеркнул, что «впечатление от самого Нью-Йорка потрясает», и выразил «особое удовлетворение» теплым приемом, который устроила городская коллегия адвокатов ему и другим нацистам[416].

К сожалению, похоже, о пребывании Фишера и его группы в их исследовательской поездке ничего больше неизвестно (хотя любопытствующие могут найти в сети фильм о повешении Фишера)[417]. Но, как мы уже видели, немало можно узнать об интересе нацистов к американскому законодательству за предыдущий «год противостояния юристам устаревшего типа». Нацистские юристы начала 1930-х отвергали многое из того, что касалось Америки, – особенно либеральной Америки Луиса Бродского, еврейских торговцев мехами из Нью-Йорка и тех, кто с ними соглашался. Но хватало и того, что нацистам вполне нравилось в США. Фишер был далеко не первым из нацистских юристов, кто делал различие между евреями и «достойно мыслящими американцами»; так же поступали Гитлер и Геринг на Нюрнбергском съезде за одиннадцать дней до этого, и делегация Фишера была не первой нацистской группой, изучавшей Америку, так же как не первой, на которую Америка произвела сильное впечатление.

Начиная со времени написания «Mein Kampf», нацистские юристы и политики проявляли устойчивый интерес к американским расовым законам. Особенно в начале 1930-х годов, в эпоху создания Нюрнбергских законов, нацисты занимались подробным изучением американского иммиграционного законодательства, американского закона о гражданстве второго сорта и американских законов о запрете на смешение рас. Некоторых из них привлекала система сегрегации Джима Кроу. В частности, в Прусском меморандуме, тексте 1933 года, где излагались основные положения радикальной