вижу его спину, сплошные извилистые мышцы на худощавом теле. Чёрт. Когда я снова смотрю на Миранду, она таращится на меня, разинув рот. — Ты засматривалась на него? — задыхается она, и я такой ужасный лжец, что мой рот просто открывается и закрывается пару раз. — Ты заглядывалась на него! И после того, как он был груб с тобой.

— Я… он… Я не слепая, — ворчу я, скрещивая руки на груди. Мои щёки пылают, когда я снова выглядываю в окно и вижу, как Тристан провожает Харпер и Бекки к машине. Однако он не садится внутрь, просто помогает им сесть и закрывает дверь, прежде чем отступить назад. Хм. Он тоже не уезжает на неделю? Если я в конечном итоге застряну здесь с несколькими Идолами, этот День благодарения может стать похуже, чем в тот раз, когда папа потерял сознание от слишком большого количества пива, а сырая индейка протухла на кухонной стойке. Мне тогда было всего пять лет, иначе я бы попробовала приготовить её сама.

— Отвратительно, — бормочет Миранда, дрожа и тряся головой, конский хвост развевается. — Я всё ещё думаю, что тебе следует перезвонить Заку. — Я поджимаю губы, но мой телефон прожигает дыру в кармане.

От Зака: «Я сожалею о том, что случилось с твоим отцом. Я буду в городе на День благодарения, если ты хочешь, чтобы я заехал за тобой».

Я думаю, чёрт возьми, к чему это приглашение? Мой мозг лихорадочно ищет объяснение, но ничего не приходит в голову. Слова Зака, обращённые к Тристану, эхом отдаются в моей голове: прибереги это для осенних каникул, придурок. Приберечь что? Вся эта ситуация странная.

— Почему бы и нет?

— Потому что он обращался со мной как с полным дерьмом в течение многих лет, а потом встречался со мной скрытно в течение шести месяцев. Например, он никогда ни одному человеку не говорил, что мы вместе. — Глядя вниз на свои руки, я ковыряю кончики ногтей. Мне бы действительно не помешала новый маникюр. Красный лак, которым я покрыла их на Хэллоуин, отваливается рваными кусками.

— И что именно вы делали, когда были вместе? — спрашивает Миранда, плюхаясь рядом со мной на подоконник. Она заговорщически наклоняется ко мне, её глаза сияют. Мне жаль разочаровывать её, но рассказывать особо нечего. Кроме того, Крид находится всего в одной двери отсюда, и я не собираюсь раскрывать никаких секретов.

— Ходили в кино. Гуляли по парку. Целовались. — Я пожимаю плечами и провожу пальцами по волосам. Я всё ещё привыкаю к длине, но мне нравится новый цвет. Розовое золото мне идёт, а осветлённые брови, который мне сделала Миранда, получились действо неплохими. — Что же ещё?

— Значит, ты просто собираешься его игнорировать? — подталкивает она, вздыхая и прислоняясь спиной к окну. Её глаза осматривают квартиру, её простые, но элегантные белые диваны, люстру над обеденным столом, мини-кухню. Даже в Гренадин-Хайтс такая квартира обошлась бы в десять раз дороже обычной месячной зарплаты моего отца. Для студенческого общежития это просто… чересчур. В Бёрберри всё чересчур. Мне нравятся мои занятия, но я не уверена, как я отношусь ко всему остальному.

Дверь в спальню Крида открывается прежде, чем я успеваю ответить, и я разинула рот, когда он выходит в серых спортивных штанах, низко сидящих на бёдрах, эти великолепные V-образные линии его тела бросаются в глаза при слабом освещении. Они настолько заметны, что отбрасывают тени. Входя, он натягивает на себя майку, и я успеваю заметить широкую, плоскую грудь и живот, прежде чем он, наконец, опускает её. Почти уверена, что я даже видела татуировку, но не точно.

— Если у тебя есть хотя бы капля здравого смысла, ты будешь держаться подальше от Зака Брукса, — растягивает Крид, слова легко слетают с его идеальных губ. Он открывает холодильник и низко наклоняется, его длинное тело складывается пополам, мышцы верхней части спины и плеч напрягаются, когда он роется в нём в поисках чего-нибудь выпить. — Он не из хороших парней.

— Прямо как ты? — рявкаю я, чувствуя, как по мне разливается горячее тепло. Это незнакомый ожог, который заставляет меня ёрзать от дискомфорта.

Крид встаёт, откидывая со лба белокурые волосы, его глаза отяжелели и полуприкрыты. В одной руке у него банка содовой, на лице пустое, скучающее выражение.

— Разве я когда-нибудь говорил обратное? Не заблуждайся, Черити: ты мне не нравишься. Я довольно ясно высказался о своих чувствах и своих намерениях. Так что прими во внимание то, что я говорю: Зак Брукс — это плохой вариант. — Он выходит на середину комнаты и открывает банку, глядя на меня поверх края, когда делает глоток.

— Отвали, Крид, — огрызается Миранда, но он игнорирует её, стоя там и уставившись на меня. После вечеринки в честь Хэллоуина всё изменилось; я чувствую это, когда он так смотрит на меня, и у меня на затылке выступают капельки пота. Не получив ответа от брата, Миранда вздыхает и убирает несколько прядей волос со лба. — Тристан остаётся на неделю?

— Ага, а что? — спрашивает Крид, и я, вздрогнув, понимаю, что мне действительно нравится звук его голоса. Ну, когда он не читает мои самые сокровенные мысли вслух всему миру. — Вы двое хотите о чём-то поговорить со мной? — то, как холодеет его голос, когда он говорит, впечатляет, передавая около миллиона различных эмоций, которые незаметны на его скучающем царственном лице. Единственное заметное изменение в выражении его лица — это прищуривание глаз.

— Просто… когда ты, Зейд и Тристан остаётесь наедине, случаются плохие вещи. — То, как Крид улыбается словам своей сестры, делает это заявление намного более ужасающим. Все трое парней собираются быть здесь на этой неделе? Фантастика.

— Мм. — Крид снова смотрит на меня, и я стараюсь не замечать, что его соски слегка затвердели под белой майкой. Я вижу их тень под тонкой тканью. Проглотив комок в горле, я заставляю себя снова обратить внимание на его лицо. — Знаешь, Зак может ошиваться вокруг, независимо от того, игноришь ты его или нет. — Он делает ещё глоток содовой, пристально глядя на меня своими льдисто-голубыми глазами.

— Что Заку здесь делать? — спрашиваю я, и Крид усмехается, качая головой.

— Скажи ему, чтобы он шёл к чёрту, переводись из этой школы, и я позабочусь о том, чтобы ты поступила в среднюю школу Гренадин-Хайтс. Что ты об этом думаешь? — мой рот приоткрывается, но он поднимает руку, прежде чем я успеваю ответить. Меня трясёт, и у меня снова возникает странное скручивающее ощущение в животе, но у меня нет времени анализировать это. —