— Скажите, только откровенно, — в разговор вступил Цыпф, — какой у него сейчас возраст по земному счету? Уверен, у вас на этот счет есть свое мнение. Ведь вы приняли его в свое сознание еще младенцем. Он рос и мужал не то что у вас на глазах, а внутри вас, под контролем вашего мозга.

— Я понимаю, куда вы клоните, — кивнул Артем. — По человеческим меркам ему сейчас лет семь-восемь, не больше. Хотя, это лишь мое предположение. Именно в этом возрасте дети ломают все, что кажется им забавным. Возможно, повзрослев, Кеша изменится. Вот только ждать придется очень долго. Кроме того, даже самых сообразительных детей нужно воспитывать. Ум сам по себе не является антагонистом зла. Скорее наоборот. Любому мыслящему существу нужен наставник, способный разъяснять ему значения хотя бы основных нравственных категорий. А Кеша в этом мире совершенно одинок. Для него нет иных авторитетов, кроме себя самого

— Как вы думаете, он понимает, о чем мы сейчас говорим? — спросила Лилечка.

— Ему сейчас не до этого, — ответил Артем. — Он напрямую общается с Фениксом. Полностью, так сказать, игнорируя мое присутствие… Кажется, дело близится к завершению.

— А больно вам не будет? — не унималась Лилечка.

— Не знаю. Хотя ничего приятного от этой процедуры не жду. Даже зуб рвать и то больно. А тут я лишусь приличного куска сознания… Благо, хоть чужого…

— Чужое пусть забирает, Бог с ним, — заметил Смыков. — Вы проследите, чтобы он ничего вашего не прихватил.

Феникс, до этого неподвижный, как монумент (жили лишь его глаза, столь мудрые и проницательные, что хоть на банкнотах рисуй), шевельнулся и, сделав крыльями один могучий взмах, перелетел на спину Барсика. Зверю, и без того расстроенному отлучкой Эрикса, это не очень-то понравилось. Он нервно махнул хвостом и щелкнул клыками. Однако, получив сокрушительный удар клювом по темечку, послушно устремился к тому месту, где стоял Артем.

— Все ясно, — догадался Цыпф. — Кеша будет переселяться в Барсика.

— Для дьявола обличье вполне подходящее, — ухмыльнулся Зяблик. — Не завидую я тому Архангелу Михаилу, который на эту тварь наедет. Сожрут его вместе с копьем и клячей.

Феникс тем временем вернулся на свой насест, недоступный для взоров простых смертных, а Барсик, подобравшись к Артему почти вплотную, доверчиво ткнул его своей уродливой мордой в плечо.

Зяблик хотел запустить по этому поводу очередную грубую шутку, но Верка живо приструнила его:

— Молчи, шут гороховый! Тут серьезное дело происходит! Живая душа из одного тела в другое переселяется. Тишина нужна, как в церкви!

Однако, как выяснилось вскоре, остальные участники этого таинственного обряда точку зрения Верки насчет тишины не разделяли. Барсик после стычки с Фениксом впавший в легкую прострацию, дернулся так, словно в него угодил китобойный гарпун. При этом бедное животное издало рев, по мощи сравнимый с воем паровой сирены. Артем, дабы избежать столкновения с обезумевшим зверем, отскочил назад.

— Оказывается, иногда получить бывает больнее, чем отдать, — сказал он, присоединившись к ватаге.

— А вы сами как себя чувствуете? — поинтересовалась Верка.

— Вполне нормально. Голова слегка закружилась, но так бывало всегда, когда Кеша из глубины моего сознания прорывался на волю.

— Вы абсолютно уверены, что он покинул вас?

— Сейчас станет ясно. Внимательно следите за зверем.

Истошный рев Барсика прекратился так резко, словно его глотку заткнули кляпом. Некоторое время он еще ошалело тряс головой, а затем принялся внимательно разглядывать кончик своего хвоста, словно видел его впервые. Феникс нетерпеливо шевельнулся и растопырил крылья, каждое перо в которых сверкало, как выкованный из червонного золота кинжал.

Между тем у Барсика возникли какие-то проблемы. Особенности телосложения не позволяли ему дотянуться передней лапой до собственого крестца. Однако он все же умудрился сделать это, встав на дыбы и нелепо извернувшись. Кто бы мог подумать, что эта акробатическая поза понадобилась зверю для того, чтобы безжалостно оторвать свой хвост.

— Ой! — воскликнула Лилечка.

— Все законно! — поддержал инициативу зверя Зяблик. — На хрена ему, спрашивается, это наследие темного прошлого? Чертей губит хвост… Слыхали такую присказку?

Отшвырнув далеко прочь ампутированную часть тела, продолжавшую энергично извиваться, Барсик удовлетворенно заурчал и двинулся вслед за Фениксом, уже взлетевшим в воздух.

Шел зверь на задних лапах, но, что самое интересное, шел четким и уверенным шагом, очень напоминавшим походку Артема. Привычки, приобретенные Кешей за время пребывания в человеческом теле, оказались сильнее специфических особенностей звериного организма.

По мере того как два этих столь непохожих силуэта — золотисто-красный крылатый и бурый горбатый — удалялись, пространство справа и слева от них как бы замерзало. Сквозь воздух, внезапно утративший свою былую прозрачность, прорастали хрустальные кристаллы и ледяные пики, приметы возрождения былой Синьки — мира-игры, мира-загадки.

— Ну что ж, — сказал Артем. — Как говорится, пора и честь знать. Нагостились вволю. Надо домой возвращаться…

Преодоление преграды, разделяющей миры, Цыпф воспринял как нечто сходное с мгновенным прыжком сквозь космическую бездну — правда, кровь его не закипела, глаза не лопнули, мозги не высохли, однако всех этих удовольствий в малой дозе он хлебнуть успел.

Вечерняя полумгла Синьки оказалась куда светлее вечных сумерек Будетляндии (а в том, что они очутились именно в этой стране, сомневаться не приходилось — столь живописных руин не могло быть ни в Кастилии, ни в Трехградье, ни тем более в Отчине).

Люди радовались, узнавая этот мир (после Синьки им и суровый Агбишер показался бы чуть ли не домом родным), и недоумевали, видя, как сильно он изменился за время их отсутствия. Римляне не сделали такого с Карфагеном, а вандалы с Римом, что сотворили с Будетляндией неведомые грозные силы.

Сейчас эту прекрасную прежде страну можно было сравнить с античной скульптурой, которую использовали вместо тарана, или с полотном великого живописца, на котором разрубали барашка. Ничто не сохранилось в первозданном виде — ни здания, ни обелиски, ни парки, ни инженерные сооружения. Даже от небесного невода, некогда черпавшего из космоса безграничную энергию, остались только узлы и спирали, опутавшие горизонт, как заграждения из колючей проволоки.

— Везде так? — едва переведя дух после межпространственного путешествия, спросил Цыпф.

— Кое-где и похуже, — ответил Артем. — Некоторые страны уничтожены почти полностью. Хохма, например…

— Хохма? — воскликнула Лилечка. — Бедные бегомотики!

— Дело одно есть, — Зяблик исподлобья глянул на Артема. — Кореша мы здесь потеряли… Недалече… Толгаем звали… Ты должен помнить… Может, наведаемся на то место? Хоть кости его приберем… А если труп в сохранности, в Синьку переправим. Авось воскреснет. Хоть и дрянная там жизнь, а все лучше, чем смерть.