одна, я сгибаюсь и прячу лицо в ладонях. Мой кишечник бурлит. Такое ощущение, что что-то гнилое треснуло внутри моего желудка и наполнило меня ядом.

В кабинете агрессивно разговаривают, но сквозь толстые стены я не могу разобрать ни слова.

Я не могу оставаться здесь. Я взорвусь, если я это сделаю.

Подбегая к ближайшему аварийному выходу, я вламываюсь в дверь. Парковка расплывается вокруг меня, когда я бегу мимо рядов машин. Я не перестаю двигаться, пока не добираюсь до пляжа. Мои пятки тонут в песке. Небо еще темное, но луна яркая и освещает разбивающиеся о берег волны. Ночью вода всегда беспокойнее, сверкая пеной, похожей на белые зубы.

Я так близко к берегу, что чувствую, как океанская слюна приземляется на мои голые колени. Кто будет скучать по мне, если я войду прямо в воду и больше не выйду? Мои сестры не нуждаются во мне. Мои родители, наверное, хотят моей смерти. В этот момент, если они найдут меня живой, я буду в опале на всю оставшуюся жизнь. Папа, наверное, благословит Лазаро убить меня за предательство. Была ли я когда-либо дочерью или просто инструментом для их использования? Дочери мафии когда-либо были чем-то большим, чем предмет обмена?

Вода сейчас мне по колено, и океан приветствует меня. Он тянет меня за лодыжки, обхватывая пенистыми руками мою плоть и уговаривая меня проникнуть глубже.

Слезы текут по моему лицу. Мне нужно отпустить все это и начать все сначала, но после сегодняшнего вечера я не знаю, смогу ли. Жизнь в страхе — самая утомительная вещь, которую мне когда-либо приходилось делать. И теперь я боюсь не только других. Но и себя.

Яд, которым меня наполнил Лазаро, никуда не делся. Это испортило мой разум и стерло мой характер. Я не знаю, кто я.

Я задыхаюсь, когда вода достигает края моих шорт. Холодно. Очищение. Может быть, это очистит мою душу. Эта мысль заставляет меня двигаться все дальше и дальше. Большая волна обрушивается на меня, и я внезапно сбиваюсь с ног. Я падаю назад, и моя голова ныряет под воду.

Смой это с меня. Мое прошлое, мои грехи, мои воспоминания. Я хочу возродиться.

Мои ноги касаются морского дна. Вода не такая глубокая, я могу оттолкнуться и вынырнуть, если нужно, но я бросаю себе вызов задержать дыхание. Волны бросают мое тело вперед и назад, и я расслабляюсь в них, позволяя природе делать свое дело.

Когда я полностью задыхаюсь, я высовываю голову над поверхностью воды и смотрю на небо. Сегодня звезд не видно, луна слишком яркая. Хотела бы я видеть их высоко надо мной, чтобы они служили напоминанием о том, какой я маленький в этом большом мире.

Еще одна волна разбивается об меня. Немного соленой воды попадает мне в нос, и я начинаю кашлять. Еще одна стена воды обрушивается на меня прежде, чем я успеваю перевести дух.

Когда самая большая волна накатывает на мою голову, мне кажется, что я слышу свое имя, но звук бегущей воды заглушает его. Затем я погружаюсь в воду, и на этот раз, когда я указываю пальцами ног, я не встречаю никакого сопротивления. Нет ощущения, что я тону. Такое ощущение, что я подвешена в пространстве и времени.

Начинает подкрадываться паника. Я плыву, но слишком темно, и я не знаю, где верх. Вода больше не кажется приятно прохладной. Она холодная, тяжелая и густая, как смола. В моей груди появляется боль, и тьма просачивается в мои мысли. Я не могу удержаться ни за одну из них.

Когда я наконец убеждаюсь, что вот-вот умру, две змеи обвивают мою талию. Они впиваются мне в живот, вонзая свои тупые зубы в плоть.

— Але!

Не зубы. Пальцы. Руки. Две руки.

Они сдавливают меня снова и снова, пока я не выплевываю соленую морскую воду. Моя спина ударяется об утрамбованный песок. Меня переворачивают на бок. Я кашляю сильнее, чем когда-либо за всю свою жизнь.

Когда я, наконец, моргаю, открываю глаза, Дамиано с сердитым видом нависает надо мной. Он промок до костей, вода стекает с его волос на мое лицо.

— Святое дерьмо, — выдавливаю я.

— Кто идет купаться ночью, когда море такое бурное? Ты могла утонуть, идиотка, — шипит он. Он выглядит достаточно злым, чтобы убить меня. Темнота заволакивает его глаза.

— Мне жаль. Я просто хотела… остыть.

Он смотрит на меня так, словно хочет разобрать меня на части, чтобы увидеть, где именно природа пошла не так. — В клубе есть кондиционер. Ты бы остыла, если бы осталась на месте, как я тебе сказал.

Я закрываю глаза и качаю головой. — Нет.

— Что значит нет?

— Ты бы не понял.

Он хватает меня за плечи и сильно встряхивает. — Ты не можешь говорить мне это после того, как я только что вытащил тебя. Ты чуть не умерла.

Он не ошибается. Я могла бы умереть, если бы он не пришел мне на помощь.

Неужели это было бы так плохо?

Это был бы один из способов удержать мои насильственные побуждения от повторения хаоса.

Я действительно подумываю о самоубийстве? Нет, я не могу сдаться. Не после всего, что я сделала, чтобы сбежать.

Рыдание поднимается вверх по моему горлу. Звучит ужасно.

Хватка Дамиано на моих плечах ослабевает. — Поговори со мной.

— Я причинила ему боль, — говорю я, и слезы наполняют мои глаза и стекают по вискам.

— Нело? — Он смеется. — Кому какое дело до него? Он ушел к медику. Они дадут ему лейкопластырь и скажут ему отъебаться.

Я пытаюсь сесть, и Дамиано кладет руку мне на поясницу, чтобы помочь мне.

— Ты не понимаешь.

Правда хочет выплеснуться наружу. Я хочу рассказать ему все подробности обо всем, что я сделала, чтобы он сам убедился, что я не стою ни секунды его беспокойства.

Но когда я смотрю на его лицо, я понимаю, что я лгунья. Мне нравится его забота. Я не хочу отвергать это. Я хочу зарыться в него поглубже.

— Я была жестокой, — бормочу я, складывая все остальное, что собиралась ему сказать. — И я даже не чувствовала себя плохо из-за этого в тот момент. Каким человеком это меня делает?

Дамиано раздраженно выдыхает. — Ты действовала инстинктивно. Ты хотела защитить Астрид. Это делает тебя хорошей подругой.

— Моим инстинктом было ударить его ледорубом.

— Многие поступили бы еще хуже.

— Я сомневаюсь в этом.

Он поднимает мой подбородок. — Послушай, я знаю, что ты чувствуешь.

— Ты знаешь?

— Ага. То, что ты сделала, кажется насилием,