Короче говоря, Джонсон напрасно потратил время и оттого здорово злился. Настроение не улучшилось, когда в дверях участка он столкнулся с Гудманом и узнал, что их вызывают к шефу для доклада.

– Почему сейчас? – удивился Мик.

– Мне не сказали. – Лу посмотрел на часы. – И мы уже опаздываем.

– Опаздываем? Да я только узнал, что нас вообще кто-то где-то ждет! Я и без того с семи утра торчал в участке, а потом ездил на допрос на другой конец города. И скажи на милость, где черти носили тебя?

– Прости, я вчера ушел слишком поздно. Есть новости.

Новости касались не только расследования. Этим утром Лу Гудман ощущал себя по-новому. Едва открыв глаза, он сразу подумал о длинных ногах и полных губах Никки Робертс, о ее зовущем взгляде и о тех вещах, которые могли произойти, позволь он себе чуть бо́льшую свободу. Он хотел Никки. Хотел так сильно, что это кружило ему голову и мешало мыслить здраво. Накануне доктор доверилась ему настолько, что рассказала в подробностях о смерти мужа и о той ужасной скорби, во власти которой пребывала несколько мучительных месяцев. Возможно, именно этот разговор и удержал Лу от более решительных действий.

Кроме всего прочего, Гудмана мучило похмелье.

– Ага, Джонсон, Гудман, сколько лет, сколько зим! – воскликнул шеф Броди, впуская их в кабинет. Его гулкий голос эхом отозвался в голове Лу.

– Босс… – вежливо сказал Джонсон.

Они вошли в кабинет и устроились на стульях напротив массивного стола начальника.

– Давайте отчет, – с места в карьер начал шеф, крепко сбитый и несколько оплывший мужчина лет шестидесяти с сединой в висках и отвисшими щеками.

Похоже, сегодня Броди был не в духе.

– У нас два тела, оба изрезаны ножом. Убийца пока не найден, подозреваемых нет. Прослеживается явная связь с психотерапевтом Никки Робертс, – коротко отчитался Гудман.

– Все это мне и так известно, – раздраженно бросил Броди. – А что за слухи про зомби и прочая чушь?

– Очевидно, утечка информации произошла из лаборатории, – принялся оправдываться Джонсон. – Никто из наших не мог этого сделать.

– Разве я спросил, кто слил информацию? – фыркнул Броди. – Давайте факты.

– Дженни Фойл на телах обеих жертв обнаружила частицы кожи постороннего. Анализ дээнка выявил, что они принадлежат наркоману Брендону Гролшу, пропавшему сыну «мусорного короля» Натана Гролша. И состояние этих частиц таково, словно они взяты с покойника.

Шеф Броди тоскливо вздохнул.

– То есть слухи не врут? Мы ищем убийцу-зомби?

– Мы не считаем, что Брендон Гролш – убийца, – сказал Гудман. – Парень скончался от передозировки восемь месяцев назад. Рабочая версия такова: у убийцы есть доступ к покойнику. Возможно, частицы кожи специально оставили на телах жертв, словно метку. Может, так преступник заметал следы. Или привлекал внимание.

– Версий много, – вставил Джонсон.

Шеф Броди скривился.

– Много? И не во всех есть зомби?

– Нет, сэр. По одной из версий за всеми преступлениями стоит психотерапевт Никки Робертс.

Гудман закатил глаза. Джонсон сделал вид, что не заметил этого.

– Мы с Гудманом четвертый день допрашиваем пациентов Робертс, изучаем их личные дела, истории болезней, отчеты. И сходимся в одном – эта баба… простите, психотерапевт! – явно связана с убийствами. Она либо жертва, либо преступник.

Броди прищурился.

– Получается, у вас с Гудманом две разные версии, так?

– Мы проверяем все варианты, – уклончиво ответил Джонсон. – Но мне эта доктор Робертс кажется подозрительной. Например, ее записи о Лизе Флэннаган куда больше говорят о самой Робертс, чем о пациентке. Она осуждала Лизу за связь с женатым мужчиной и за сделанный аборт, а ее мысли по поводу викодиновой зависимости Лизы – отдельный разговор. По мне, в записях Робертс слишком много субъективных суждений. Поэтому я задаюсь вопросом: что она за мозгоправ такой, а? Кажется, ее задача помогать, а не осуждать.

Шеф Броди повернулся к Гудману.

– Твоя точка зрения?

Лу переминался с ноги на ногу. Он тоже был удивлен резкому тону, с которым Никки порой вела записи. Впрочем, они делались для себя, а не для того, чтобы их читали посторонние люди. В душе никто из нас не подарок. А его напарник тоже хорош: осуждал врача за предвзятое мнение, хотя сам судил о ней весьма предвзято. Джонсон словно искал повода сделать Никки главной подозреваемой.

– В записях есть оттенок осуждения, сэр, – кивнул он сдержанно.

Джонсон насмешливо хмыкнул:

– Оттенок осуждения. Да эта Робертс ясно дает понять, что женщины вроде Лизы Флэннаган достойны лишь презрения. Она называет ее избалованной, вероломной, глупой, осуждает за секс с женатым мужиком и куда больше сочувствует жене Бадена, чем своей пациентке, которая пришла за помощью. Это ж главный лейтмотив!

– Какой именно? – спросил босс.

– Никки Робертс претит сама мысль об изменах и любовницах.

– А вот это уже твои догадки, – возразил Гудман.

– Почему же? Вовсе нет! Подумай сам: откуда столько неприязни, даже гнева в заметках о практически посторонней девице? Что, если это нечто личное? Быть может, виной тому измены мужа?

– А разве муж миссис Робертс не погиб? – спросил Броди, потирая пальцами виски. У него начиналась мигрень.

– Да, погиб, – подтвердил Джонсон и почему-то расплылся в улыбке. – Доктор Дуглас Робертс разбился в аварии на четыреста пятом шоссе в прошлом году. И угадайте, кто был с ним в машине?

Броди и Гудман смотрели на него молча.

– Да любовница же! Какая-то русская девка! Она сидела на пассажирском сиденье, поэтому умерла мгновенно. Никки Робертс узнала о ее существовании лишь в тот момент, когда спасатели вырезали часть машины, чтобы эту девку достать. Как думаете, что почувствовала наш мозгоправ? Боль? Ненависть? Отчаяние? Ведь она была уверена, что ее брак безупречен, как в дешевых бульварных романах.

Джонсон с видом триумфатора посмотрел на напарника, тогда как Гудман быстро соображал, как ему следует отреагировать. Прошлым вечером, рассказывая о смерти мужа, Никки поделилась, как в ней смешались горе и гнев, когда она узнала о трагедии, но о любовнице в ее признании не было ни слова. Никки лишь сдержанно обронила, что некоторые факты из жизни Дугласа вскрылись только после аварии и стали для нее шокирующими.

Гудману казалось странным, что мужчина в здравом уме мог изменять женщине, похожей на Никки Робертс. Да, измены старого плейбоя Уилла Бадена, женатого на скучной женщине вроде Валентины, – это одно. Но завести любовницу, будучи женатым на Никки… Уж не выдумал ли Джонсон эту историю?

– Откуда у тебя эта информация? – спросил Гудман.