пока его задушат по приказу Ахмеда-паши. В результате 9 сентября 1623 года Мустафа уступил власть одиннадцатилетнему шехзаде Мураду, сыну Кёсем, ставшей отныне валиде-султан и регентом при юном султане.

Звезда Кёсем-султан взошла надолго, чтобы закатиться в одночасье, но до заката было пока еще далеко – целых двадцать восемь лет.

Абаза-паша продолжал бузить до 1628 года, когда Мураду IV удалось купить его лояльность ценой полного прощения и должности бейлербея Боснии. Казалось бы – чем должность боснийского бейлербея была лучше должности бейлербея Эрзурумского эйялета? Была, однозначно была лучше, поскольку в лояльной Боснии, население которой приняло ислам без какого-либо принуждения и просило султана даровать им разрешение отправлять своих сыновей в янычары,[150] можно было иметь гораздо больше благ, нежели в бедном Эрзуруме, значительную часть населения которого в то время составляли христиане.

До 1632 года вся власть находилась в руках Кёсем-султан, а затем ей пришлось частично поделиться властью с сыном, который стал совершеннолетним и хотел править самостоятельно. Полной самостоятельности султан Мурад IV так никогда и не обрел, поскольку мать сохранила свое влияние на него, но теперь его нужно было уговаривать или же договариваться с ним. Примером такого договора в стиле «пусть обе стороны будут довольны» может служить казнь шехзаде Сулеймана и шехзаде Касыма, которых Мурад повелел предать смерти в 1638 году. Кёсем-султан пришлось смириться с гибелью двоих сыновей, но зато она смогла спасти своего младшего сына Ибрагима, который впоследствии стал преемником Мурада. Принято считать, что от Ибрагима Мурад не ожидал опасности, поскольку у того были нелады с психикой, но здесь явно не обошлось без заступничества Кёсем-султан. Когда же Мурад отправлялся в военные походы, бразды правления переходили в руки Кёсем, так что можно считать ее полноценной соправительницей при сыне, иначе говоря – женский султанат продолжался. Великий визирь Кара Мустафа-паша полностью повиновался Кёсем-султан, но при этом за пазухой у него таилась ядовитая змея.

У Мурада IV было много сыновей (счет доходит до пятнадцати), но все они умерли раньше своего отца, так что безумный Ибрагим в 1640 году оказался единственным претендентом на султанский трон. Мурад умер не скоропостижно, а в результате болезни, считается, что у него был цирроз печени. Перед смертью Мурад захотел передать власть крымскому хану Бахадыру I из рода Гиреев, которые состояли в родстве с Османами, и приказал казнить «мешавшегося под ногами» Ибрагима, но Кёсем-султан снова спасла сына от смерти, и хану Бахадыру пришлось есть плов без мяса.[151]

Великий визирь Кара Мустафа-паша, давно мечтавший освободиться от власти Кёсем-султан, попытался манипулировать султаном Ибрагимом, который отличался повышенной внушаемостью или же просто был чрезмерно доверчив. Султана Ибрагима принято сравнивать с Мустафой I – дескать, оба были безумными, но если Мустафа был недееспособным, то о Ибрагиме такого сказать нельзя. До нас дошли письма, свидетельствующие о том, что в начале своего правления Ибрагим, ставший султаном в зрелом двадцатипятилетнем возрасте, изучал отчеты визирей и вообще пытался контролировать их деятельность. Возможно, что на психику Ибрагима оказало воздействие длительное пребывание в кафесе, где ему приходилось общаться только с глухонемыми слугами, а доверчивость была обусловлена незнанием жизненных реалий. Во всяком случае, нет сведений о том, чтобы Ибрагим срывал с визирей чалмы и дергал их за бороды, как это делал Мустафа. Известно лишь о его бурных вспышках гнева, которые начали появляться ближе к концу правления.

На третьем году своего султанства Ибрагим отошел от правления и стал проводить почти всё время в гареме, что полностью устраивало Кёсем-султан, поскольку она превосходно справлялась со всеми делами и мечтала о внуках, которые бы продолжили династию, единственным представителем которой (спасибо закону Фатиха!) остался Ибрагим. Но выросший в заточении султан поначалу избегал женщин и вроде бы как не имел в них потребности. Кёсем пришлось прибегнуть к помощи известного знахаря Хусейна Эфенди Карабашзаде, которого в народе уважительно прозвали «Джинджи Ходжа».[152] Снадобья Джинджи Ходжи пробудили в Ибрагиме страсть к женщинам, а в наложницах у него, благодаря Кёсем-султан, недостатка не было, так что в начале 1642 года у Ибрагима родился первенец – будущий султан Мехмед IV, которому судьба определила продолжительный срок правления протяженностью в тридцать девять лет (дольше правил только Сулейман I).

Получив определенное влияние на султана Ибрагима, Кара Мустафа-паша решил избавиться от власти Кёсем-султан, но та оказалась готова к этому и покончила с изменником, заручившись поддержкой Джинджи Ходжи, который стал кем-то вроде духовного наставника султана, и визиря Мехмеда-паши Султанзаде, мечтавшего стать великим визирем. Прозвище «Султанзаде»[153] было титулом, который носили султанские внуки по женской линии. И по отцовской, и по материнской линии Мехмед-паша был внуком Айше Хюмашах-султан, дочери Михримах-султан и внучки Сулеймана I. Родство с домом Османов обеспечивало Мехмеду-паше прочное положение при султанском дворе и, к тому же, он был «безопасным» родственником, который не мог претендовать на трон. Противоборство с Кёсем-султан закончилось смертью Кара Мустафы-паши, задушенного по повелению султана.

Устранение Кара Мустафы-паши в очередной раз продемонстрировало могущество валиде-султан, но над ее головой уже начинали сгущаться тучи, ибо, как известно, хорошее не может длиться слишком долго. С одной стороны, у Кара Мустафы-паши при дворе было много сторонников, которые представляли потенциальную угрозу для Кёсем, а с другой, Ибрагима начала настраивать против матери его любимая наложница Хюмашах, попавшая в султанский гарем то ли в 1646, то ли в 1647 году. Хюмашах так сильно пленила султана, что уже в 1647 году он женился на ней, и потому она известна не только как Хюмашах-султан, но и как Телли-хасеки. Махром[154] Хюмашах стал доход, выплачиваемый в казну богатым Египетским эялетом. Ни у кого из султанских жен не было и не будет столь щедрого махра, и уже только по этому можно судить о том, сколь сильное влияние имела на Ибрагима Хюмашах. Когда валиде-султан попыталась выслать невестку в Эски-сарай, Ибрагим вознегодовал настолько, что приказал матери удалиться из дворца. Ладно бы это, но тот почет, который султан оказывал своей жене, ставшей единственным светилом его жизни, вызывал при дворе удивление, граничащее с возмущением – ну где это видано, чтобы сестры султана прислуживали хасеки во время трапезы, а султанская племянница лила воду ей на руки?[155] Такому унижению, сопровождавшемуся конфискацией имущества, султанские родственницы подверглись за то, что осмелились возражать против женитьбы Ибрагима на Хюмашах. Сын Орхан, которого родила Хюмашах в 1648 году, стал любимым ребенком султана. Короче говоря, всё шло к тому, что Орхан станет султаном, а