— А меня нет, — подытожил Дэйв, перевернув страницу и обнаружив на следующей глядящего на него черта.

Алекс натянуто улыбнулась.

— Как ты можешь так говорить? Вот ты, каким я тебя вижу! — попыталась пошутить она, показав на черта.

Она не смогла бы объяснить, почему никогда не пыталась нарисовать его, хотя интуитивно понимала это. Дэйв был членом ее семьи — и в то же время как бы не был. Другие, чьи портреты находились в альбоме, были частью Алекс. Дэйв тоже был когда-то ее частью — самой главной, но теперь он отдалился от нее, и в том месте ее души, где рождались эти рисунки, остался лишь стертый отпечаток. Он не любил ее так, как любили другие. Дэйв стал оборвавшейся нитью.

Алекс протянула руку и взяла альбом. Она убрала его на дно гардероба, закрыла дверцу и только после этого обернулась к Дэйву.

Все еще лежа на постели с накинутым на бедра полотенцем, он мягко спросил:

— Где Джеми?

— Твоя мать взяла его на весь день.

Дэйв неотрывно смотрел на нее и чего-то ждал. Алекс увидела в его глазах проблеск разгорающегося желания и почувствовала, как внутри нее стала разливаться ответная теплая волна, вызванная близостью его крепкого мускулистого тела.

Ее взгляд скользнул по темным курчавым волосам на широкой груди, которые, сужаясь клином к плоскому животу, исчезали под наброшенным полотенцем. Дэйв, высокий, худощавый, сильный, со стройными мускулистыми ногами, казался воплощением мужского начала. Алекс, стоя в добрых двух футах от него, почти физически представила, как к нежной коже ее ног прикасаются жесткие волоски, покрывающие его крепкие икры, и вдруг осознала, что впервые за последние месяцы она открыто смотрела на его обнаженное тело. Требуя темноты в спальне, она лишала себя этого удовольствия.

Дэйв протянул к ней руку, без слов приглашай ее. Она молча вложила свою руку в его ладонь, не в силах сопротивляться притяжению, возникшему между ними. Он осторожно сжал ее пальцы, боясь разрушить этот внезапный гипнотический контакт, медленно сел на постели и притянул Алекс ближе, усадив ее между своими раздвинутыми бедрами. На ней были лишь легкое платье свободного покроя и трусики. Руки мужа обвились вокруг ее округлившейся талии и медленно заскользили вниз вдоль бедер, пока не добрались до низа платья.

Алекс сделала судорожный вдох и замерла, Дэйв помедлил, определяя, что означает этот вдох. С легкой дрожью она сделала выдох, опустила веки и, приоткрыв мягкие губы, наклонилась и прильнула к его губам.

Откинувшись назад, он увлек ее за собой и стянул с нее платье. Мгновение спустя их ноги и руки сплелись в жадном и страстном объятии. Забыв обо всем, они устремились в водоворот чувственных ласк и долгих пьянящих поцелуев.

Ощущения Алекс сплелись в горячий узел желания и, в нетерпеливом стремлении к близости с мужем, она притянула его к себе, обхватив ногами. Позволив себе на мгновение приоткрыть глаза, она увидела позолоченные солнечным светом темные волосы Дэйва и яростную страсть в его глазах, внезапно призрак ее ночей вновь появился перед ней, Алекс поспешно закрыла глаза и жалобно застонала от неудовлетворенности.

— Нет! — прохрипел Дэйв, осознав, что произошло с ней. — Нет, Алекс, нет, черт возьми!

Она попыталась отогнать видение.

— Посмотри на меня! — потребовал Дэйв. — Ради всего святого, открой глаза и посмотри на меня!

Алекс медленно приподняла веки, с трудом сфокусировав взгляд на лице мужа. В его глазах было жаркое желание, она не могла отрицать этого. Возможно, Дэйв не любил ее, но он страстно хотел ее, все еще хотел спустя почти восемь лет, несмотря на округлившийся из-за беременности живот, несмотря на все то, что произошло за эти последние шесть месяцев. Дэйв все еще хотел ее, и может быть…

— Нет! — запротестовал он, когда Алекс снова закрыла глаза. — Нет, ты не скроешься от меня на этот раз!

Сжав ладонями ее лицо, Дэйв вновь вынудил ее открыть глаза. Она испуганно заморгала.

— Ты хочешь меня, Алекс, — в ярости прорычал он. — Но ты не получишь меня, пока не откроешь глаза и не примешь меня таким, какой я есть, со всеми моими ошибками. Алекс, я — тот мужчина, которого ты хочешь.

— А если я не смогу? — жалобно прошептала она. — Если я никогда не смогу принять то, что ты сделал?

— Тогда ты никогда не получишь меня, — мрачно ответил Дэйв. — Я не могу заниматься любовью с женщиной, которая все время прячется от меня за закрытыми глазами.

Направившись в ванную, он оставил ее разбираться в том, что сказал. Это ультиматум, подумала она. Может, он считал, что уже заплатил за свою измену? Она должна снова поверить ему — или забыть о физической стороне их брака! Невероятно, как он сумел переложить всю ответственность на нее, заставляя именно ее идти на уступки!

Негодование, закипев, побулькало и утихло, когда она поняла, что, быть может, он прав, и ей придется принять Дэйва со всеми его хорошими и плохими чертами, если она хочет сохранить их брачный союз. Эта мысль повергла Алекс в еще большее замешательство: она не знала, что ей для этого нужно сделать. Всю следующую неделю ее мучил этот вопрос, но случилось нечто, что отбросило прочь все остальные проблемы.

Близнецы исчезли.

Алекс во всем винила себя. Эта неделя была, наверное, самой кошмарной по своей напряженности. Дэйв не пытался скрывать раздражение по отношению к Алекс, и она вздохнула с облегчением, когда он уехал на пару дней в Манчестер.

Шли пасхальные каникулы, и близнецы все дни проводили дома. Возбужденные предстоящим переездом, они все время мешали ей и путались под ногами. И Алекс ловила себя на том, что кричала на них гораздо чаще, чем этого требовала необходимость.

Занимаясь упаковкой вещей, она услышала телефонный звонок и, проклиная все на свете, с трудом пробралась сквозь нагромождение упаковочных ящиков, чтобы ответить, но звонки прекратились.

В еще большем раздражении она вернулась обратно и снова принялась за дело, недовольно ворча себе под нос, когда в комнату заглянули Сэмми и Кейт.

— Звонил папа, — угрюмо сообщил ей Сэм, еще не простивший ей то, что она накричала на него за разлитый по кухонному полу апельсиновый сок. Он считал ее нагоняй несправедливым, потому что собирался дать сок Джеми, и тем самым избавить Алекс от еще одной работы, но мать, увидев липкую оранжевую лужу, которую ей пришлось вытирать, вышла из себя.

— Он просил передать тебе, что возвращается из Манчестера. — Мальчик передал ей сообщение с такой же надменной холодностью, с какой обычно говорил его отец, когда находился в подобном настроении. — И что он сначала должен заехать в офис и будет дома поздно.

Отлично, сердито подумала она. Он прячется в офисе, а она должна делать всю тяжелую работу! «Играешь роль мученицы, Алекс?» — язвительное эхо голоса Дэйва так отчетливо прозвучало у нее в голове, что она подскочила и оглянулась, не стоит ли он позади нее. Разумеется, его там не было, но неприятный осадок остался.