– Он многих людишек обидел, но умрет потому, что напал на одну из нас. Со временем ты освоишься с нашими повадками и сможешь защитить себя не хуже любого из стаи.

Глядя на Сола, Вивианн обдумывала его слова. Наконец она расстегнула пряжку плаща, позволив тому упасть в лужу тьмы у ее ног. Арманд протянул ей нож, и в мерцающем свете факелов Клаус разглядел на его лезвии странные письмена. Вивианн взвесила его в руке, словно проверяя балансировку.

– Он умрет за все свои преступления, – возразила она.

Сол кивнул в знак согласия, и Вивианн медленно двинулась к алтарю. Казалось, что она разглядывает лежащего на нем человека, но Клаус не был в этом уверен. Он надеялся, что все это дается ей тяжелее, чем она хочет показать, и жаждал, чтобы она повернулась и бросилась бежать. Ее станут преследовать, но Клаус будет тут как тут. Лишь она одна должна ощущать его присутствие.

Но вместо этого Вивианн подняла нож.

Издав вой, оборотни подступили ближе, смыкаясь вокруг нее и человека на алтаре. Времени на колебания не осталось, и нож, блеснув в воздухе, перерезал горло жертвы так аккуратно, как если бы был в руках Клауса.

Мгновение – и во все стороны брызнула кровь, воздух, не дошедший до легких человека на алтаре, вырвался сквозь разрез, и больше ничего не произошло. Клаус в оцепенении наблюдал за происходящим. Он был так уверен, что Вивианн попытается убежать! Он уже вообразил, какую чудесную жизнь проживут они вместе, а она в один жестокий миг разметала все его мечты. И вышвырнула его из своей жизни. Вивианн оказалась вовсе не тем человеком, которым считал ее Клаус.

Оборотни, словно взбесившись, отозвались на происходящее оглушительным воем. В этом вое не было слышно отдельных голосов, и, если даже Вивианн что-то сказала, ее слова все равно невозможно было разобрать. Теперь она была для него потеряна, став просто еще одним членом стаи. С тем же успехом она могла бы вырезать его сердце своим ритуальным ножом. А потом стая зашевелилась, изменяясь, крича в агонии, которая переходила в экстаз. Клаус понял, что солнце полностью ушло за горизонт, над Новым Орлеаном вставала полная луна. Вивианн встретит ее уже волчицей.

Мужчины и женщины вокруг нее один за другим перекидывались в волков, а сама Вив извивалась и корчилась на земле, теряя человеческий облик. Но какую бы боль ни причиняла ей трансформация, потом будет еще хуже. Вивианн, в отличие от молодого новообращенного вампира, не сможет позволить себе роскошь отключить чувства. Ей придется жить с этими ощущениями еще долго даже после того, как превращение в волчицу уже не будет составлять для нее никакого труда.

И это наименьшее, чего она заслуживает.

Испытывая отвращение, Клаус повернулся спиной ко все более диким событиям, разворачивавшимся сейчас у кромки леса. Волчьи торжества продлятся до самого утра, но ему незачем за ними наблюдать. Клаус должен был предоставить Вивианн ее новой семье и найти способ забыть свое горе.

Не встретить ни единого оборотня ночью в полнолуние казалось невозможным. Элайджа был уверен, что хотя бы один из них рыщет в лесу неподалеку от дома Хьюго. Вначале он бродил и бродил среди деревьев в надежде, что его пути пересекутся с вервольфами, потом всерьез принялся их выслеживать и наконец понял, что, вполне вероятно, до рассвета ему не попадется ни одного. В таком случае, подумал Элайджа, защитные чары могут не понадобиться – возможно, все Наварро просто покинули город.

Он почти убедил себя в этом, прежде чем понял свою ошибку.

На подковообразной поляне, которую, словно крыльями, обнимал с двух сторон лес, наслаждались жизнью сотни вервольфов. Они играли, боролись, спаривались и рвали зубами добычу. Посреди всего этого на деревянном помосте в окружении шипящих факелов лежало мертвое тело, и Элайджа сообразил, что у оборотней праздник. Он не мог припомнить, чтоб хоть когда-либо прежде видел такую масштабную церемонию превращения, их поведение словно было кем-то предопределено.

Пока он наблюдал, четыре волка отделились от основной группы. По-видимому, охотничья партия. Элайджа присел за кустами, а потом, не успев даже толком обдумать последствия, опустил голову и пустился бежать.

Четверка оставляла широкий и ясный след из сломанных ветвей и сбитых листьев, ведущий вглубь леса. Элайджа осторожно следовал за ней, стараясь понять и предсказать ее передвижения. Самый крупный из всех, матерый седой волк, один раз чуть не застал его врасплох. Волк вдруг остановился и – Элайджа едва успел скользнуть за дерево – уставил в его сторону взгляд злых желтых глаз. Элайджа перестал дышать, но через мгновение громадный седой монстр уже снова бежал, вернувшись к охоте.

Элайджа переключился на одного из двух более мелких волков, быстроногое бурое создание с нервными настороженными ушами. Волк весь ушел в поиск добычи, а Элайджа преследовал его с той же целью. Когда остальные звери оказались достаточно далеко, вампир припал к мягкой земле, отслеживая глазами движения волка. Нельзя было терять время, и Элайджа прыгнул.

Одной рукой он обхватил морду оборотня, чтобы тот не мог ни укусить его, ни предупредить остальных. Волк бился и извивался, но Элайджа стремительно, как кобра, вонзил клыки в его плечо. Бурый зверь заскулил сквозь сжатые челюсти и, придавленный вампиром, неуклюже повалился на землю. Почувствовав ладонью теплую, липкую влагу, Элайджа вытянул из нагрудного кармана носовой платок и прижал его к ране.

Оборотень снова дернулся, на этот раз вполсилы. Удивляется, почему его сразу не убили, заподозрил Элайджа. Если потребуется, он и убьет, конечно, но ему нужно всего лишь некоторое количество крови этого создания, а не его жизнь. Элайджа скатился с раненого зверя, в самый последний момент отпустив его морду.

– Беги, – крикнул он оборотню, надеясь, что тот не ввяжется в драку.

Но оборотень припал к земле, зарычал… и ему отозвался волчий хор. Элайджа понял, что очутился в ловушке. Злющий гигантский седой зверь был уже тут вместе с остальными охотниками.

К тому же эти четыре волка были лишь первыми из многих… Теперь Элайджа уже не мог их сосчитать. Желтые глаза смотрели на него со всех сторон, и лес словно вибрировал от рычания. Тут собралась вся стая. Элайджу узнали. Оборотни обнаружили Древнего, напавшего на одного из них, и теперь хрупкое перемирие постигнет кровавый конец.

Оставив бурого волка, Элайджа бросился на матерого седого. Они снова и снова налетали друг на друга, рыча и клацая зубами, а остальные оборотни тем временем надвигались на них. Их было слишком много, и Элайджа знал, что лучше бы вырваться из круга и попытаться разобраться с каждым из врагов один на один. Оторвавшись от седого, он снова бросился вперед, лягнув при этом в челюсть одного из волков.

Элайджа был сильнее и проворней оборотней, но они были повсюду. Работая кулаками и клыками, он продолжал прорываться вперед, как вдруг почувствовал, что в предплечье впились острые зубы. Вампира словно ожгло огнем, и он отвлекся на время, достаточное для того, чтобы другой оборотень цапнул его за ногу сзади, стараясь разорвать подколенное сухожилие.