– Я полагаю, что он справится с заданием.

– Смотри, Максимилиан, разжалую в легионеры, если провалишь эту операцию.

Глава тайной полиции снова понурил голову. Ему совсем не хотелось быть разжалованным. Положение главы тайной полиции Союза его устраивало и льстило его самолюбию. Пусть маленькая власть, но все-таки власть. А если они победят в революции, а они победят, он нисколько не сомневается, то он станет шефом полиции всей России. И тогда наступит звездный час для его честолюбия. Это же какая власть! А если его Диктатор разжалует, то не видать ему этого лакомого поста как своих ушей. И все из-за этого окаянного гвардейца! Будь он проклят!

Максимилиан сжал от злости кулаки. И посмотрел с нескрываемой ненавистью куда-то вдаль, будто пытаясь разглядеть за тысячи верст своего врага и поразить его взглядом в самое сердце.

– Что же, милостивый государь. Расскажите нам в мельчайших подробностях о ваших подвигах на бескрайних российских просторах, что вы замышляли против Отступника и что осуществляли, а я послушаю, – саркастически усмехнулся Диктатор и уселся в кресло.

Он немного отошел от гнева. И ждал объяснений. Возможно, он помилует шефа своей полиции.

Максимилиан скорбно вздохнул и начал повествовать о своих злоключениях. Диктатор внимательно его слушал, иногда делая пометки карандашом. Кажется, Голевский действительно умен, хитер и удачлив, раз умудряется обойти самые хитроумные ловушки и самые опасные капканы. И Максимилиан если здесь и виноват, то только в малой степени. Он сделал все, что мог. Просто Голевский страшно везуч. Но до поры до времени.

3-го ноября Александр Дмитриевич, переправившись через реку Чулым, прибыл в бывший казачий острог Ачинск. Задержался лишь на час, чтобы перекусить в лучшей ресторации города, а потом отправиться дальше.

А 4-го ноября гвардеец-путешественник добрался до другого бывшего казачьего острога – Красноярска. Этот город в 1822 году отобрал у Енисейска статус главного города губернии. Здесь Голевский остановился на постой в скромной двухэтажной гостинице.

На этот раз с гвардейцем ничего такого особенного не приключилось. Никто не покушался на его жизнь, никто не соблазнял, не вызывал на дуэль и не пытался отравить. И слава Богу! Правда, это несколько настораживало. Наивно полагать, что враги его успокоились и не замышляют новые диверсии. И Фокин почему-то давно уже не выходил на связь. Он послал ему записку в конверте, но она осталась без ответа. Что-то явно случилось. Может, его миссия уже не нужна, наверху все переиграли? Так почему не трубят отбой?

Капитан встретился с губернатором Степановым, а затем со знакомыми декабристами. Например, с Семеном Григорьевичем Краснокутским, бывшим обер-прокурором Сената. Тот в сентябре из Белояра отправился лечиться на Туркинские минеральные воды, но, остановившись в Красноярске, слег из-за паралича обеих ног. Он рассказал многое о Белояре и его жителях, а также о живущих там ссыльных. Об убийстве Боташева не сказал ничего ценного. Считает, что это трагическая случайность. О мемуарах ничего не слышал и их в глаза не видел. Сказал еще, что их товарищ Николай Бобрищев-Пушкин содержится в доме для умалишенных. Туда он был переведен из Красноярского Спасского монастыря. Четыре года назад он помешался в рассудке. А однополчанин Голевского – унтер-офицер Александр Луцкой – совершил побег и семь месяцев скитался по Сибири. Затем был схвачен казаками и наказан шестнадцатью ударами плетьми. Сидел в тюрьме, а теперь снова очутился на рудниках, где-то под Красноярском.

Краснокутский сказал, что до Белояра лучше добираться через Ачинск, через степи, через ездовые дороги, а не через Саянские горы. Через хребет ехать – опасный и трудный путь. И вот на следующее утро, 5-го ноября, Голевский взял ямщика, казака Григория и отправился на юг губернии. Проехал снова Ачинск, затем село Назаровское, город Ужур, бывший татарский улус.

8-го ноября наконец-то Голевский прибыл в Усть-Абаканское – главное село абаканских татар, иначе хакасов. Кругом скромные домишки русских, юрты азиатов. Легкий морозец встретил Голевского. Капитан щедро расплатился с Григорием и дал на водку. Ямщик горячо его поблагодарил и поехал в трактир. Теперь капитан нанял другого ямщика, бородатого могучего сибиряка, немногословного и молчаливого. Они тронулся в путь.

Миновали реку Абакан. От нее верст десять – и снова Енисей. Правда, здесь он был намного уже, чем под Красноярском. Низины берегов покрылись снегом и льдом. А по серой воде плыли маленькие льдины. Шел пар от водной глади. Голевский переправился на лодке через Енисей. На том берегу степь уже сходила на нет, и начинался лес. В основном преобладали сосны, ели, березы. Еще десять верст, в горку, с горки – и вот как на ладони Белояр. Маленький уездный городишко. До 1810 года здесь было поселение Белоярское, а затем его преобразовали в город.

Прибыв в Белояр, Голевский первым делом принялся искать дом окружного начальника Кузьмичева Александра Андреевича. Местные жители подсказали, где его жилище. Окружной в это время был дома и гостеприимно принял нежданного путешественника. Кузьмичев был высоким, толстым мужчиной лет сорока, немного рябым, но приятным в общении и добродушным. К тому же он был весьма умен, образован и начитан. Боташев писал, что Кузьмичев воспитывался в лесном корпусе.

– Честь имею представиться, капитан лейб-гвардии Московского полка Голевский Александр Дмитриевич, друг покойного Михаила Боташева. Приехал посетить его могилу и по просьбе его отца, князя Николая Ивановича Боташева, забрать вещи покойного. Другие мои цели таковы: попутешествовать по Сибири, написать несколько статей о природе сего дивного края и его людях. Посетить бывших однополчан, что находятся на поселении.

– Весьма похвально, милостивый государь, что вы посетили наш славный город. Не всякий бы отважился на столь опасное и длительное путешествие. К тому же время года для вояжа вы выбрали неудачное. Вот приезжали бы летом, тогда бы и оценили наши местные красоты, нашу дивную природу. Летом у нас тепло, даже порой жарко. Купаться даже можно. Правда, лишь в протоках или озерах, коих здесь великое множество. И не поверите, здесь поспевают даже арбузы и дыни, правда, небольшие, но все поспевают, что уже несомненное чудо.

– Арбузы и дыни?.. Невероятно.

– Они самые. Не говоря уже о вишне, сливе и яблоках, которые произрастают здесь в изрядном количестве. А сейчас что. Морозы, снег, холод. Хотя у нас и зимой великолепно. Зимняя рыбалка и охота ничуть не хуже, чем летняя. Убедитесь сами… Кстати, вы доехали благополучно?

– Да, слава Богу.

– Сие хорошо. А то в наших местах разбойники безобразничают. Да-с, разбойники. На горе Тарасовка озорничают. Почем зря грабят честной народ. Почем зря убивают. И откуда они только берутся? Знамо дело, что многие из беглых и сосланных. Ловим их, ловим, да все схватить не можем. Неуловимые… Налетают на легких возках, делают свое темное дело и быстро исчезают. Лихие люди. Атаманом у них ходит какой-то Никола Дикой или Дикий.