Рис. 7. Подземный город Дерикую, Каппадокия, Турция. Фото Мурата Эртуирула Гюляза

Как будто они не могли остановиться, одна культура завоевателей за другой, оценив преимущество скрытого под поверхностью мира. Подземные города освещались факелами или зачастую, как обнаружил Гюляз, лампами с льняным маслом, которые давали достаточно тепла для поддержания комфортной температуры. Как раз температура могла послужить первопричиной того, что люди начали их копать в качестве убежища на зимнее время. Но последующие волны хеттов, ассирийцев, римлян, персов, византийцев, турков-сельджуков и христиан обнаруживали эти норы и логова, расширяли и углубляли их с одной и той же основной целью – для защиты. Последние двое даже расширили исходные верхние помещения, чтобы использовать их в качестве подземных стойл для лошадей.

Запах туфа, висящий над Каппадокией, – прохладный, глиняный, с оттенком ментола, – внизу усиливается. Его свободная природа позволяет выкапывать ниши под лампы, и все же туф прочен настолько, что Турция предполагала в 1990 году использовать эти нижние города в качестве бомбоубежищ на случай разрастания войны в Персидском заливе.

В подземном городе Деринкую на этаже под конюшнями были закрома с кормом для скота. Дальше располагались общественные кухни с земляными печами под трехметровыми потолками, каменные дымоходы, отводившие дым от очагов на 2 километра в сторону, чтобы враги не догадались об их местонахождении. По этой же причине вентиляционные шахты также проложены с наклоном.

Обширные склады и тысячи глиняных сосудов и амфор свидетельствуют, что тысячи людей жили здесь месяцами, не видя солнца. С помощью вертикальных коммуникационных шахт можно было общаться с людьми на любом уровне. Подземные колодцы обеспечивали их водой; подземные водостоки предотвращали затопление. Часть воды подводилась по туфовому трубопроводу к подземным винокурням и пивоварням, оснащенными бродильными чанами из туфа и базальтовыми мельничными жерновами.

Возможно, эти напитки были необходимы, чтобы сгладить эффекты клаустрофобии, навеваемой проходами между уровнями по лестницам, специально построенными такими низкими, узкими и извилистыми, чтобы любым завоевателям пришлось бы продвигаться медленно, согнувшись и в цепочке по одному. Их было бы легко убивать, когда они появлялись по очереди – если, конечно, они бы сюда добрались. Лестницы и рампы каждые 10 метров прерываются лестничными площадками, оборудованными раздвижными дверями каменного века – полутонными каменными колесами высотой от пола до потолка, которые можно вкатить и перекрыть проход. Пойманные в ловушку между парой таких дверей, незваные гости быстро бы заметили, что дыры над ними – не вентиляционные шахты, а трубы для поливания таких как они горячим маслом.

Тремя этажами ниже под этой подземной крепостью есть комната со сводчатым потолком и скамейками, обращенными к каменной кафедре, – школа. Еще ниже – несколько уровней жилых помещений, расположенных вдоль подземных улиц, ветвящихся и пересекающихся на нескольких квадратных километрах. Здесь есть двойные альковы для родителей с детьми и даже игровые комнаты с неосвещенными туннелями, приводящими на то же место.

Еще дальше, восьмью уровнями ниже, в Деринкую два просторных помещения с высокими потолками соединены крестом. Несмотря на то что из-за постоянной влажности не сохранилось ни фресок, ни росписей, это церковь, в которой христиане VII века, пришедшие из Антиохии и Палестины, молились и укрывались от арабских завоевателей.

Под ней – маленькая кубическая комнатка. Это временный склеп, где можно было держать умерших, пока не минует опасность. По мере того как Деринкую и другие подземные города переходили из рук в руки и от цивилизации к цивилизации, их население всегда возвращалось на поверхность, чтобы похоронить своих в почве, где под солнцем и дождем росла пища.

Они были созданы, чтобы жить и умирать на поверхности, но однажды, когда мы все уже давно уйдем, подземные города, построенные ими для защиты, сохранят память о человечестве, став последними – хоть и скрытыми – свидетелями того, что когда-то мы были здесь.

Портовый город Плимут в юго-западной Англии уже не входит в число живописных городов Британских островов, хотя до Второй мировой войны он им являлся. За шесть ночей в марте и апреле 1941 года бомбы нацистов разрушли 75 тысяч зданий во время того, что вошло в историю под названием Плимутского блица. Когда уничтоженный центр города возводили заново, поверх изогнутых булыжных улочек Плимута была положена современная бетонная сеть, погребая средневековое прошлое.

Но основная история Плимута таится на его границах, в природной гавани, созданной слиянием двух рек, Плима и Тамара, в месте их впадения в Ла-Манш и Атлантический океан. Здесь тот Плимут, из которого отплыли пилигримы; они назвали место высадки на другом берегу океана в его честь. Все три тихоокеанские экспедиции капитана Кука начинались здесь, как и кругосветное путешествие сэра Френсиса Дрейка. А 27 декабря 1831 года «Бигль» отплыл из Плимутской гавани с 22-летним Чарльзом Дарвином на борту.

Морской биолог из Университета Плимута Ричард Томпсон проводит много времени, бродя по исторической части Плимута. Он специально приходит сюда зимой, когда пляжи вдоль дельты гавани пусты, – высокий мужчина в джинсах, ботинках, голубой ветровке и флисовом свитере на «молнии», с непокрытой лысой головой, длинными пальцами без перчаток, наклонившись, он перебирает песок. Докторская диссертация Томпсона посвящена липкой субстанции, которую любят есть моллюски типа морских блюдечек и литторин: диатомеям, цианобактериям, морским водорослям и цепляющимся за них крохотным растениям. Но то, что принесло ему известность, связано не столько с морскими существами, сколько с распространением в океане того, что никогда не было живым.

В то время он еще этого не понимал, но дело его жизни начиналось в 1980-х, когда он был студентом, проводившим выходные в ливерпульском подразделении национальной организации по очистке пляжей Великобритании. В выпускном году 170 его единомышленников собрали тонны мусора по 137 километрам береговой зоны. Помимо предметов, явно выброшенных из лодок, к примеру греческих коробок из-под соли и итальянских бутылочек из-под масла, по этикеткам можно было понять, что большую часть отходов ветер гонит на восток из Ирландии. Похоже, что любая упаковка, удерживающая достаточно воздуха, чтобы торчать над водой, следует ветровым течениям, которые в этих широтах восточные.

Меньшие, менее выпуклые предметы, однако, явно контролируются водными течениями. Каждый год, составляя отчеты своего отряда, Томпсон замечал все больше мусора все меньшего и меньшего размера среди привычных бутылок и автомобильных покрышек. Он и еще один студент начали собирать образцы песка вдоль береговых полос пляжей. Они отсеивали мельчайшие частицы того, что имело неприродный характер, и пытались идентифицировать их под микроскопом. Но это оказалось сложным: образцы были, как правило, слишком мелкими, чтобы указать на бутылки, игрушки или устройства, от которых откололись.