Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Открой глаза, — слышу голос рядом с собой. — Еся.
— Не могу, — ну что я несу.
Марк хрипло посмеивается, берет мои руки в свои, кладет к себе на грудь. Я чувствую, как сильно она вздымается, чувствую, покрывшуюся испариной кожу.
— Открой, — шепчет он рядом с ухом, наверняка уже поняв, что ухо — моя эрогенная зона. Я и сама только сегодня выяснила, там на столе.
Открываю медленно сначала один глаз, потом второй. Вниз смотреть не решаюсь, не могу. И вообще страшно. Да страшно. Я никогда не видела обнаженных мужчин, сегодняшний курьезный случай не считается, я там тоже ничего не видела, сразу прикрыла глаза.
— Совсем не интересно? — Марк продолжает шептать, обхватывая губами мочку уха и слегка ее посасывая. Боже, ну почему это так приятно?
— Что? — переспрашиваю, понимая, что начинаю терять связь с реальностью.
— Совсем не интересно посмотреть? Потрогать?
Он толкает меня назад и только спустя мгновение я осознаю, что мы в душевой кабинке. Марк задвигает дверцу и включает воду. Сверху на нас обрушивается теплый поток из лейки. Я неосознанно прижимаюсь к парню и понимаю, что зря, очень зря. Потому что нечто крупное и твердое утыкается мне в нижнюю часть живота.
— Тшшш, — словно предугадывая мое следующее движение, Марк притягивает меня ближе и разворачивает спиной к себе так ловко, что я даже понять ничего не успеваю. Мужские ладони ложатся на мою грудь, полностью ее скрывая. — Еська, какая же ты охренительная девочка.
Он сжимает мою грудь, так умело и приятно, что я теряю остатки своего и без того не слишком ярого сопротивления. Откидываюсь на широкую грудь, прикрываю глаза, подставляя лицо теплым струям воды. Я потом себя обязательно съем со всеми потрохами, и винить я себя потом буду, потом. Не сейчас.
Погруженная в собственные ощущения, я не сразу замечаю, что одна рука Марка сместилась к животу и ниже. Марк очерчивает какие-то замысловатые круги, не касаясь меня там, где очень хочется, мне хочется. В животе разгорается пламя, между ног становится горячо и влажно. Я точно себя сожру за это сожру.
Кладу свою руку поверх ладони Марка, слегка надавливаю. Хочу, чтобы он спустился ниже, хочу, чтобы потушил этот разгорающийся пожар, чтобы унял эту тянущую, сладкую боль между ног.
— Еееська, — Марк выдыхает громко, а потом делает то, чего мне хочется больше всего — касается меня между ног, проводит пальцами по раскаленной плоти, потирает, надавливает. Так умело и уверенно.
Я выгибаюсь в спине от прошивающих тело спазмов удовольствия, и начинаю тихо стонать, подаваясь на встречу пальцам, вытворяющим что-то совершенно невероятное, непристойное, но такое сладкое. Марк сильнее сжимает ладонь на моей груди, его пальцы у меня между ног то ускоряются, подводя меня к грани, то замедляются, вырывая из моей груди обреченный стон.
Я впиваюсь ногтями в запястье Марка и, кажется, в каком-то совершенно безумном состоянии требую еще, сильнее, быстрее. Извиваюсь, словно уж на сковородке и только лишь сместившаяся с груди на живот рука Марка не позволяет мне позорно распластаться на поддоне душевой.
— Сейчас, малышка, вот так, расслабься, Есь…
Тихий, охрипший голос Марка — последнее, что я слышу прежде, чем в теле взрывается нечто по мощности сравнимое с водородной бомбой. Меня трясет, словно в эпилептическом припадке. Перед глазами все темнеет. Воздуха не хватает. Пальцы между ног ускоряют движения, продлевая сладкую агонию, пока окончательно не потеряв связь с реальностью, я едва ли не соскальзываю на холодную поверхность поддона. Ноги меня совершенно не держат, тело, словно ватное перестает, слушаться. Будто тряпичную куклу, марионетку в руках умелого кукловода, Марк вновь меня разворачивает и впивается в мои губы болезненным, глубоким поцелуем. Целует меня, словно одержимый, не позволяя сделать вдох и делясь своим дыханием. Его язык творит что-то совершенно непристойное у меня во рту, и мне нравится, мне вообще все это нравится.
Наконец разорвав поцелуй, Марк тяжело дышит, упирается мокрым лбом в мой. Я чувствую его напряжение, вижу, как сокращаются мышцы.
Одной рукой Марк поддерживает меня за поясницу, второй берет мою и не позволяя мне ничего понять, кладет мою ладонь на свой… Боже!
Я резко дергаю руку, но Марк лишь сильнее сжимает мою ладонь на своем органе.
— Не бойся, просто подержи вот так, мне тоже надо, Есь, я ничего не сделаю, — произносит хрипло, а я перестаю вырывать руку, и сама того не осознавая, сильнее смыкаю пальцы. — Посмотри.
— А?
— Вниз, Еся, он не кусается, — Марк хрипло посмеивается, а я опускаю глаза, смотрю на свою ладонь, сомкнутую вокруг внушительного мужского члена. — Противно? — вдруг спрашивает Марк.
Я поднимаю глаза, смотрю на Марка.
— Нет, — признаюсь честно, — непривычно…
Он улыбается как-то странно, порочно даже, сжимает мою ладонь и начинает водить ею по члену. Вперед, назад и снова вперед. Я только наблюдаю за тем, как Марк управляет движениями, слышу приглушенный, явно сдерживаемый мужской стон. В какой-то момент улавливаю нужную амплитуду. Марк убирает руку, позволяя мне самой задавать темп. Слово в трансе меняю хватку, несколько раз провожу рукой вдоль пульсирующего органа, большим пальцем едва касаюсь головки и издав низкий, протяжной стон, Марк обильно изливается на мой живет и бедра.
— Я так до своего следующего дня рождения не доживу.
Глава 21
Еся
Марк дышит прерывисто, осторожно убирает мою руку и, приобняв меня за талию, прижимает к себе. Стоим так некоторое время. Марк легонько, едва касаясь, водит ладонью по моей спине, словно успокаивая, а у меня в голове нет ни одной приличной мысли. Что я делаю? Стою нагая, прижавшись к совершенно обнаженному парню и даже не пытаюсь отстраниться. Наверное, глупо теперь строить из себя недотрогу и закатывать истерики. Один раз еще можно было случайностью назвать, свалить все на физиологию, стресс. Но дважды! Дважды в одну яму, — это уже закономерность.
— Есь? — слышу тихий, хриплый шепот над головой. — Все хорошо?
— Не знаю, — признаюсь честно и утыкаюсь лицом в его грудь. Сама кладу руки на широкие плечи.
Что я творю? Почему мне так хочется просто его касаться? Я в истерике биться должна и бежать от него подальше, а я стою посреди душевой кабинки и вожу пальцами по мужским плечам. Должно быть, я спятила.
Отрываюсь от его груди, поднимаю на Марка глаза, встречаюсь взглядом с его. В нем больше нет той порочной тьмы, нет того безудержного желания, но есть спокойствие, умиротворенность даже.
— Что теперь будет? — задаю, пожалуй, самый важный вопрос.
Потому что не понимаю, совсем ничего не понимаю. Он ведь говорил, что не станет приставать, говорил, что не тронет. Да и что с меня взять? Я ничего не умею и опыта у меня нет. А если он решит продолжить? Если захочет большего? Я ведь позволю, как еще пять минут назад позволила, потеряв рассудок и распрощавшись со здравым смыслом. Со мной никогда ничего подобного не случалась, я всегда руководствовалась разумом, трезво смотрела на ситуацию, а тут… Просто отключилась, словно в голове какой-то переключатель щелкнул и понеслось. Все вокруг закружилось, потеряло очертания, остались только прикосновения — нежные, горячие и такие приятные. Только голос низкий, с хрипотцой, и запах, такой знакомый и родной.
— А чего бы тебе хотелось? — Марк отвечает вопросом на вопрос, тем самым ставя меня в тупик.
— А ты? — я следую его примеру.
Он улыбается шире, цепляет пальцами мой подбородок и, наклонившись, целует в губы в очередной раз выбивая из моей головы все здравые и не очень мысли. Я отвечаю, сама отвечаю, потому что хочу, потому что нравится. Руками обвиваю шею Марка, притягиваю его ближе. Я совершенно точно сошла с ума, но об этом я подумаю позже. Очевидно, мои действия в очередной раз срывают Марку стоп-кран, потому что уже в следующую секунду, издав истошный стон, парень подхватывает меня на руки, сажает на свои бедра и прижимает к стенке душевой кабинки. А я не к месту вспоминаю о его руке и, должно быть, уже промокшей насквозь повязке.
— Марк, подожди, Марк.
— Что, малыш? Не бойся,
