— Не могу себе представить, чтобы Пикер кого-нибудь сжег, — сказала Пеппер.

— Кто знает… — многозначительно протянул Брайан.

— Не станет же он взаправду сжигать их на настоящем костре, — хмыкнула Пеппер. — Скорее пожалуется их родителям, а те уж сами решат, нужен костер или нет.

Все с отвращением тряхнули головами, порицая падение нравов современных служителей церкви. Затем троица выжидающе посмотрела на Адама.

Они всегда смотрели на Адама выжидающе. Ведь именно он был генератором идей.

— А может, мы и сами справимся? — сказал он. — Кто-то же должен что-то делать, если вокруг ведьмы так и кишат. Мы могли бы устроить что-то вроде… местной охранной дружины.

— Ведьмоохранной дружины, — уточнила Пеппер.

— Нет, — отрезал Адам.

— Но мы не можем стать испанской инквизицией, — сказал Уэнслидэйл, — ведь мы же не испанцы.

— Да вовсе не обязательно для этого быть испанцем, — сказал Адам. — Спорим, она просто называется так — как яйца по-шотландски[78]или американские гамбургеры. Надо, чтобы с виду она была испанской. Мы так и сделаем. И тогда все поймут, что это испанская инквизиция.

Наступила тишина.

Нарушило ее шуршание пустого пакетика из-под чипсов, которые всегда накапливались вокруг Брайана. Все взглянули на него.

— У меня есть афиша с боем быков, а на ней — мое имя, — медленно произнес Брайан.

Пришло и ушло время обеда. Новоиспанская инквизиция собралась снова.

Великий инквизитор критически взглянул на остальных.

— Это еще что такое? — требовательно спросил он.

— Ими прищелкивают, когда танцуют, — стал оправдываться Уэнслидэйл. — Моя тетя давным-давно привезла их из Испании. Называются вроде бы маракасы. Гляньте, на них нарисована испанская танцовщица.

— А почему это она танцует с быком? — спросил Адам.

— Ну надо же показать, что она испанка, — ответил Уэнслидэйл, и Адам одобрил маракасы.

Брайан и не обещал ничего сверх афиши с боем быков.

Пеппер притащила нечто вроде соусника, сплетенного из пальмового волокна.

— В нем подают вино, — вызывающе заявила она. — Мама привезла его из Испании.

— На нем нет быка, — придирчиво заметил Адам.

— А его там и не нужно, — парировала Пеппер, моментально приняв боевую стойку.

Адам колебался. Его сестра Сара и ее парень тоже ездили в Испанию. Сара привезла оттуда здоровенного лилового игрушечного ослика, который, несмотря на свое безусловно испанское происхождение, не соответствовал интуитивному представлению Адама о стиле испанской инквизиции. С другой стороны, парень Сары привез оттуда разукрашенный меч, якобы сделанный из толедской стали (которая, правда, почему-то гнулась, когда им пытались что-то проткнуть, и тупилась о бумагу). Проведя познавательные полчаса наедине с энциклопедией, Адам понял, что такой меч совершенно необходим инквизиции. Однако его тонкие намеки пока не подействовали.

В итоге Адаму пришлось взять с кухни несколько луковиц. Ведь их тоже запросто могли вырастить в Испании. Но даже Адам сознавал, что в качестве декорации для инквизиторских сборищ луковицы не вполне идеальны. Не ему было затевать споры о плетеной подставке для вина.

— Отлично, — сказал он.

— А ты уверен, что это испанские луковицы? — успокаиваясь, спросила Пеппер.

— Конечно, — сказал Адам. — Испанские луковицы. Они всем известны.

— А может, они из Франции, — упорствовала Пеппер. — Франция славится луком.

— Неважно, — заявил Адам, который был сыт луковицами по горло. — Франция — это почти то же самое, что Испания, и я не думаю, что ведьмы их различают, ведь они по ночам летают, в темноте. Для них все это — один большой континент. И вообще, если тебе не нравится, ты можешь устраивать свою собственную инквизицию.

Пеппер решила не перегибать палку. Ей была обещана должность Главного палача. В том, кто станет Великим инквизитором, сомнений ни у кого не было. Но Уэнслидэйла и Брайана не слишком вдохновляли отведенные им роли стражников.

— Вы же не говорите по-испански, — сказал Адам, который еще днем уделил минут десять просмотру испанского разговорника Сары, в романтическом порыве купленного ею в Аликанте.

— Это неважно, ведь на самом деле говорить надо по-латыни, — сказал Уэнслидэйл, тоже посвятивший часть дня изучению темы, даже немного более тщательному.

— И на испанском тоже, — твердо сказал Адам. — Инквизиция-то испанская.

— А я не понимаю, почему бы нашей инквизиции не стать британской, — сказал Брайан. — Чего ради, спрашивается, мы сражались с Испанской армадой — чтобы снова терпеть их вонючую инквизицию?

Эта мысль слегка волновала и патриотические чувства Адама.

— Я считаю, — сказал он, — начать надо с испанской, а когда освоимся, переименуем ее в британскую. А теперь, — добавил он, — Инквизиторская стража, отправляйтесь и доставьте нам первую ведьму, рог favor.

Новой обитательнице Жасминового коттеджа, рассудили они, придется немного подождать. Нужно начать с малого, а уже потом постепенно двигаться вперед.

— Сознайся, ты ведьма, oh lay? — вопросил Великий инквизитор.

— Да, — ответила шестилетняя сестренка Пеппер, напоминавшая золотоволосый мячик.

— Ты не должна говорить «да», надо сказать «нет», — прошипела Главный палач, пихая подозреваемую локтем.

— А что потом? — спросила подозреваемая.

— А потом мы будем тебя пытать, чтобы ты сказала «да», — объяснила Главный палач. — Я же тебе говорила. Это весело и совсем не больно. Hastar lar visa, — быстро добавила она.

Маленькая подозреваемая окинула штаб инквизиции пренебрежительным взглядом. Здесь определенно попахивало луком.

— Нет, — сказала она. — Я хочу быть ведьмой с бородавками на носу и с зеленой кожей, и чтобы у меня был котик, я назову его Черныш, и стану варить всякие зелья, и…

Главный палач, покачав головой, переглянулась с Великим инквизитором.

— Послушай, — в отчаянии сказала Пеппер, — никто не говорит, что ты не ведьма, тебе просто нужно сказать, что ты не ведьма. Зачем нам с тобой возиться, — строго добавила она, — если ты сразу же скажешь «да».

Подозреваемая задумалась.

— Но я хочу быть ведьмой, — захныкала она. Эти мужеска полу беспомощно переглянулись. Это было выше их понимания.

— Если ты скажешь «нет», — сказала Пеппер, — то сможешь забрать мою игрушечную конюшню из набора для Синди. Я ее и в руки не брала, — добавила она, яростным взглядом предостерегая соратников от каких-либо комментариев.