которая сформировала парламентскую фракцию только при существенной помощи (то есть одалживании депутатов) со стороны КПРФ и других. Ее программа перекликалась с коммунистической, призывая к «укреплению системы социального обеспечения, напоминающей бывшую советскую систему» [McFaul, Petrov 1995: 84].

Общественные группы, обеспечивающие большую часть политической базы для реставрационных партий, в целом сильно зависели от государства в плане трансфертных выплат, льгот и социальных привилегий. Бесспорно, самой многочисленной группой были пенсионеры, которые одни обеспечивали значительный доступ этих партий в более образованную городскую страту. Основная общественная поддержка этой парламентской коалиции, низовая организация и активистская база КПРФ, состояла в основном из партийных функционеров старшего поколения, профессуры и ветеранов. АПР контролировала часть голосов в сельских районах посредством патронажа и бюрократического господства. Электоральная поддержка всех трех партий была сконцентрирована среди тех, кто имел начальное или неполное среднее образование, низкоквалифицированных работников и людей, живущих на сельскохозяйственном юге Российской Федерации. Группы, особенно пострадавшие на ранних стадиях реформ, проживавшие в селах и малых городах с наибольшим сокращением занятости и самой высокой задолженностью по заработной плате, также массово голосовали за левые партии[134]. Эти партии были политически и программно ориентированы на страты с низким уровнем доходов. Устойчивая поддержка со стороны своей базы сделала КПРФ крупнейшей и самой стабильной партией в электоральной системе 1990-х годов[135]. Электоральные правила чрезвычайно усилили позиции левых партий в Думе, особенно после выборов 1995 года, а стратегическое использование ресурсов позволило им доминировать в законодательной политике.

Успех на выборах АПР, а также КПРФ в сельской местности указывает на интересный сравнительный аспект неолиберальной политики. Посткоммунистический контекст не предоставил возможностей для неопопулистских стратегий в латиноамериканском стиле, в которых реформаторы используют новые минималистские социальные льготы для мобилизации тех бедных страт, которые ранее были исключены из государственного обеспечения[136]. Сельское население России в старом государстве всеобщего благосостояния стояло на самом дне распределительной цепочки, но оно не было исключено, так что всем было что терять от устранения государства из обеспечения благосостояния, а беднейшие слои были интегрированы в структуры патронажа и зависимости. В России наименее привилегированные слои населения имели тенденцию поддерживать реставрационные, социально-протекционистские партии, блокировавшие корректировку государства всеобщего благосостояния.

Умеренно-реформистские партии, их программы и электорат

Умеренно-реформистские партии в Думе 1990-х годов, «Женщины России» (ЖР) и «Яблоко», имели наиболее тщательно разработанные, обширные и конкретные программы по вопросам всеобщего благосостояния, хотя и находящиеся, по-видимому, в обратной зависимости с более долгосрочным влиянием партий. ЖР, сформированные из коалиции женских организаций и состоящие исключительно из женщин, представляли гендерные и семейные интересы. Партия поставила во главу угла своих программных интересов общественное благосостояние. Несмотря на то что ее называют центристской, она склонялась к левому флангу в вопросах всеобщего благосостояния, выступая за сохранение доминирующей роли государства в социальном обеспечении. ЖР признавали роль частных платных услуг в социальной сфере, но утверждали, что государственный контроль «необходим в таких областях, как образование и здравоохранение», и призывали к всеобщему бесплатному и доступному социальному обслуживанию[137]. Несмотря на критику советского государства всеобщего благосостояния, ЖР выступали в защиту завоеваний, достигнутых советскими женщинами, особенно за счет сохранения охраны труда. В партии считалось, что доступ женщин к рынкам труда находится под угрозой как в связи с изменением трудовой практики, так и в связи с сокращением государственного финансирования услуг по уходу за детьми и других. По их мнению, сохранение социальных субсидий и защиты является ключевым для обеспечения интересов женщин в условиях переходной экономики.

«Яблоко», наиболее значимая умеренно-реформистская партия, продвигало по сути своей социал-демократическую программу разделения государственной и рыночной ответственности за всеобщее благосостояние. «Яблоко» критиковало стабилизационную политику, призывая к увеличению государственных расходов на стимулирование производства, борьбу с бедностью и сохранение государственного сектора. Оно выступало за выборочное сохранение государственных субсидий (то есть доступного жилья), общедоступного образования и базовой медицинской помощи. В то же время партия одобрила важные элементы программы либеральной реструктуризации, включая систему льгот и выплат в зависимости от материального положения, а также введение дополнительных платных социальных услуг и добровольного частного социального страхования. В программах партии «Яблоко» была учтена необходимость создания институциональной инфраструктуры для рынков социального сектора. Лидеры партии понимали социальные расходы как инвестиции в человеческий капитал, а также как социальное право. Партия определила свою умеренную позицию в отношении социального благосостояния следующим образом:

В отличие от коммунистов, мы считаем, что реформы необходимы. Наша поддержка сильной социальной политики – это главное различие между нами и радикальными демократами, которые смотрят на социальную сферу только как на систему [минималистской] социальной защиты и как на досадное препятствие на пути макроэкономической стабилизации [McFaul, Petrov 1995: 24][138].

ЖР и «Яблоко» зашли дальше, чем любые другие российские партии, в создании тесных объединений, направленных на защиту государства всеобщего благосостояния, – объединений типа тех, которые существуют в западных контекстах. ЖР строились на основе женских организаций и культивировали связи с ними. Их избирательная кампания 1993 года «в значительной степени опиралась на низовые организации и мобилизацию женских групп на местном уровне, что обеспечило ЖР прочную политическую базу» [Ishiyama 2003:287]. Их поддержали крупные и преимущественно женские профсоюзы текстильщиков, ритейлеров и работников образования; глава Профсоюза работников народного образования и науки В. Ф. Яковлев в телевизионном интервью заявил, что ЖР – единственная партия, проводящая серьезную политику в области образования. Отданные за партию голоса были преимущественно женскими, а отчасти голосование за нее было протестом против проводящейся социальной и экономической политики; ЖР выиграли голоса безработных в легкой промышленности [Webber 2000: 174; Rule, Shvedova 1996: 54]. «Яблоко» также налаживало связи с государственным сектором и прогрессивными профсоюзами и «по опросам поддерживалось особенно хорошо в среде образованных работников, зарплата которых зависела от государства, то есть учителей, врачей, ученых в научно-исследовательских институтах, инженеров, работающих на военных предприятиях, и государственных бюрократов» [McFaul, Petrov 1995:25][139]. В течение короткого периода времени эти партии с некоторым успехом продвигали реформистскую программу политики всеобщего благосостояния, находящуюся где-то между либерализмом исполнительной власти и реставрационизмом левых.

Либеральные партии, их программы и электорат

Выбор России/Демократический выбор России (ВР/ДВР), пропрезидентская партия власти во главе с Гайдаром, в 1990-е годы была единственной идеологически явно либеральной партией в Думе. Она отдавала приоритет финансовой стабилизации и выступала за широкую либерализацию сферы всеобщего благосостояния. Партия выступала «в социальной сфере за ликвидацию прежних социальных гарантий и переход к адресной помощи неконкурентоспособным слоям населения»[140]. Ее программа, хотя и содержала мало конкретики,