– Они, наверно, там, в чащобах сидя, поганок объелись! – зло скомкал бумагу король, прочитав «условие». – Где ж это видано, чтобы русская императрица выполняла ультиматумы финских поручиков!

Однако что-либо реального предпринять против мятежников Густав Третий в этот момент просто не мог. Ведь бунтовала самая, боеспособная часть его армии. И тогда король вызвал к себе генерал-адъютанта Лантингаузена.

– Барон, я вам доверяю, как себе – обнял он генерал-адъютанта за плечи. – И поэтому посылаю прямо в осиное гнездо – в Аньяло. Посмотрите, есть ли там еще верные люди, на которых можно положиться и которые способны взять командование бунтующими полками на себя. Мятежников заверьте, что я буду к ним великодушным. Позор же они свой пусть смоют в ближайших боях!

– Будет исполнено! – склонил голову Лантингаузен, гордец и красавец. – Когда ехать?

– Немедленно!

Через несколько минут за окном королевского дома дробно процокали копыта. Густав подошел к окну, распахнул его. Вдалеке в клубах пыли мчался его адъютант. Следом рысила конвойная полусотня шведских драгун.

Несколько часов хорошей скачки – и Лантингаузен уже въезжал в Аньяльский лагерь. Ровными рядами белели палатки, дымили костры. Опытным глазом профессионального вояки генерал-адьютант быстро приметил, что солдаты в большинстве своем равнодушны к происходящему, хотя в целом и сочувствуют своим офицерам. Остановившись перед домом, где квартировал Армфельт, Лантингаузен бросил поводья. Драгуны с коней не слезали, ружья держали наготове, а замки взведенными. Старый генерал встретил королевского посланника на крыльце, провел к себе, а сев за стол, принялся оправдываться:

– Что я могу! – разводил он руками. – Сами видите, что здесь творится. Пока все занимаются болтовней, я стремлюсь сохранить хоть какой-то воинский порядок, иначе солдаты давно бы разбежались по домам. К своему сожалению, я понял всю опасность заговора только сейчас. Но главари меня не слушают. Они сами себе и зако, и сенат!

Латингаузен выслушал генеральские оправдания с миной снисходительности.

– Генерал! – сказал он, когда Армфельт наконец замолчал. – Его величество пребывает ныне в большом огорчении от ваших ошибок. Неужели вы не понимаете, что для короля вы и есть главный заговорщик?

Армфельт побледнел:

– Я здесь старший по званию, но далеко не по значению!

– Но вы подписали мятежную унию!

– У меня просто не было иного выхода. Я лишь стараюсь спасти войска от развала!

– Что ж, король оценит ваши заслуги по достоинству!

Затем Латингаузен изложил генералу требования Густава. На что Армфельт снова повздыхал:

– Финская армия предана его величеству, но образ мыслей сейчас здесь господствует такой, что решений своих заговорщики не изменят!

Умный человек был генерал-майор Морис Армфельт. Ведь ухитрился все-таки усидеть сразу на двух стульях и выйти сухим из воды!

– Прощайте! – бросил ему, уходя, королевский адъютант.

На крыльце Латингаузен столкнулся лицом к лицу с высоким стройным блондином. То был не кто иной, как один из вождей «аньяльцев», командир Бьернеборгского полка полковник Хестеско. Решительности полковнику было не занимать, и он сразу же схватил генерал-адъютанта за грудки. Конвойцы-драгуны напряглись в седлах, но вмешиваться в выяснение отношений между двух начальников все же не решились. Тем более, что к ним уже сбегались сотни солдат-бьернеборгцев, готовых постоять за любимого командира.

– Передай своему хозяину, – смачно плюнул в лицо Латингаузену Хестеско. – Что если он еще раз сунет свой длинный нос в наши дела, то я не дам за его жизнь и ломаного талера!

Насмерть перепуганный, Латингаузен шарахнулся в сторону. Лишь отскакав от Аньяло на несколько миль, генерал-адъютант смог перевести дух. Густав Третий выслушал вернувшегося посланца молча. Затем спросил в раздумье:

– Они хотят меня арестовать?

– Хуже, ваше величество! – выдохнул Латингаузен, покрываясь испариной. – Они хотят лишить вас жизни!

– Кто ж у них главный злодей?

– Командир бьернеборцев Хестеско!

– Что ж, – улыбнулся король через силу. – Посмотрим еще, чья голова раньше ляжет под топор!

Свое слово король Швеции сдержал. Уже была давно окончена война с Россией, а аньяльские мятежники получили монаршее прощение, когда Густав все же арестовал дерзкого Хестеско. Суд над строптивцем был короток и спустя несколько дней палач в один мах отсек голову бывшему полковнику на центральной площади Стокгольма. Дерзнувший на жизнь монарха не может никогда рассчитывать сохранить свою!

В последний день июля посланник финских офицеров майор Егергорн был доставлен в Санкт-Петербург. О прибывшем парламентере тотчас было доложено императрице. Екатерина принять мятежного «аньяльца» отказалась.

– Пусть в начале посмотрит его бумаги вице-канцлер, – распорядилась она. – А затем огласим их в Государственном Совете. Там же и решим, что дальше делать!

Однако затем императрица все же решила Егергорна выслушать лично.

– Почему вы сей мятеж учинили не до того, как войне начаться? – спросила она сразу же.

– Мы начали действовать, едва узнали о поражении королевского флота от вашего. Война, начавшаяся со столь сокрушительного поражения, не может быть победной. Но мы не желали войны и ранее. В поход же были посланы хитростью! – склонив голову, доложился Егергорн.

– В чем же сия хитрость? – удивилась Екатерина.

– Нас посылали в русские пределы малыми партиями и, чтобы не жертвовать своими друзьями, остальные должны были идти следом!

– Как настроены к королю солдаты из шведских провинций?

– Войны не желают, но бунтовать пока опасаются!

– Есть ли у вас ко мне еще что-либо? – Екатерина встала с кресла, давая понять, что разговор близится к завершению.

– Среди моих друзей есть мнение, что если ваше величество предложит Финляндии независимость, то финские войска тотчас же покинут короля и примут вашу сторону! – отрапортовал вытянувшийся в струнку майор.

Предложение Егергорна императрица ответом не удостоила. На прощанье она, однако, все же решила приободрить погрустневшего офицера:

– Когда вернетесь обратно, передайте своим друзьям, что и впредь они могут надеяться на помощь согласно с пользой нашей империи!

Вечером Екатерина совещалась о Безбородко. Говорили об отторжении от шведского королевства Финляндии и создании там самостоятельного государства.

– Они ведь, ваше величество, шведским куском не удовольствуются, – делился с императрицей своими мыслями дальновидный Безбородко. – Им ведь и русскую Финляндию подавай, а потом и на Карелию рот откроют!

– Пусть эти вопросы останутся для потомков! – подал внезапно свой голос фаворит императрицы граф Мамонов.