Прочитав это, Кеннеди долго сидел, глядя в одну точку, играя при этом желваками. Он вспомнил заявление Кардоны; его опасения подтвердились; то заявление без внимания не осталось. Президент вышел из-за стола и стал расхаживать по своему кабинету в поместье Глен-Ора.

— Ты уже читал? — с порога спросил вошедший Роберт Кеннеди, брат президента.

Джон ответил коротким взглядом и вновь стал неторопливо расхаживать, опустив голову.

— Своим заявлением он подрезал сук, на котором сидит и подставил меня. Подставил всех нас. Его тщеславие слишком дорого обходится Америке. К тому же нам и своего головотяпства хватает, чтобы сносить еще чье-то.

— Ты имеешь в виду — самолет?

— Все вкупе. А самолет… это, совсем уже ни в какие ворота… Скажи, Бобби, так может работать спецслужба такой страны, как Америка? Как можно было готовить такую операцию и не продумать, не проработать детально! вопрос с самолетом?! Это даже вопросом-то назвать нельзя, это… — президент пожал плечами и так и не нашел определения. — Что, не знали, что у самолетов Кастро кабины с плексигласовым остеклением? Или что пушки у них расположены под крыльями тоже не знали? Не знали?! К черту тогда такую разведку. А если знали… тогда какого ж черта! Или это я должен был проверять самолеты и… чистить им ружья? Или что, — президент остановился посреди кабинета и с недоумением посмотрел на брата, — нельзя было провести бомбометание, прострелять пулеметы и сделать так, будто самолет действительно только что вышел из боя, этого нельзя было сделать?! Трудно?! Или ума для этого много надо? Привезли самолет, будто с выставки… весь в смазке… Мы из боя, мы стреляли!.. Бездари… Даже журналисты заметили! Не может быть мелочей при проведении такой операции. Не может.

Президент вновь заходил по кабинету, его брат, Роберт, молча сидел в кресле, опустив голову, словно сам был в чем-то виноват. Впрочем… в чем-то, наверное, все-таки был. Кто-то недодумал, кто-то недоработал, кто-то недопроверил, в итоге — вылилось.

— Нам же не отмыться, Бобби, — задумчиво проговорил Джон Кеннеди, остановившись у окна. — Мы же по уши вляпались. Ты знаешь, — президент обернулся, — мне кажется, согласившись на эту авантюру, я совершил главную ошибку своей жизни. Не надо было… И это накануне встречи с Хрущевым…

— Да подожди ты, — Роберт понимал, в итоге — тащить все брату, но такое его состояние вызывало чувство тревоги. Он мог совершить ошибку, которая приведет к непредсказуемым и необратимым последствиям: — Высадка десанта еще не началась, а ты уже сдался. Вот свергнут они Кастро и все! Все эти недоработки с самолетом, необдуманное заявление Кардоны покажутся мелкими огрехами в большой игре. И Хрущев тогда… пусть сотрет свои зубы хоть до корней.

— Не свергнут они никого, — с долей обреченности сказал президент. — По крайней мере я в этом очень сильно сомневаюсь. У них просто не хватит для этого сил.

— Ну так поможем же…

— Нет. Никакой военной помощи. — Это было сказано жестко и безапелляционно. Кеннеди отошел от окна и вернулся в свое кресло.

Роберт понял: брат принял решение, уговаривать бесполезно, однако попытку все же сделал:

— Джон, если мы их сейчас бросим, это будет конец. Провал операции…

— Операция была обречена на провал изначально, — прервал Джон брата. — Так операции не готовят и не проводят, это — во-первых. И, во-вторых, о неучастии вооруженных сил США в этом деле я заявлял с самого начала, а мы и так уже… — Президент помолчал, затем, понизив голос, продолжил: — Вчера по предложению Зорина (Зорин, Валериан Александрович, в 1961 году — постоянный представитель СССР при ООН) было созвано чрезвычайное заседание Политического комитета Ассамблеи. Так вот на этом заседании нас уже в открытую обвинили в «вероломном трусливом нападении» на Кубу, а ты говоришь… Нет, на этом — все.

Этот разговор состоялся утром. Весь день Джона Кеннеди раздирали внутренние противоречия; в 20.30 он вызвал к себе Макджорджа Банди, помощника по делам национальной безопасности.

— Мак, позвоните Бисселу, — устало сказал президент. — Вы были у него студентом в Йельском университете, вам сделать это будет легче.

Около минуты Банди ждал продолжения, что именно ему будет сделать «легче»; около минуты президент сидел погруженный в себя.

— Сообщите ему: второго налета не будет.

В 21.00 в резиденции Биссела, откуда он руководил операцией, раздался телефонный звонок.

— Здравствуйте, профессор, это Банди, — услышал он в телефонной трубке. — Президент поручил мне сообщить вам свое решение: налет бомбардировщиков на авиабазы Кастро, намеченный на день «Д», отменен.

По закону военной тактики ни одна морская десантная операция не проводится без авиационного прикрытия участков высадки или же без полного уничтожения авиации противника на земле. Операцией «Плутон» предусматривался второй вариант — бомбардировщики эмигрантов при массированной поддержке авиации США должны были уничтожить военно-воздушные силы Кастро на земле; в этом случае необходимость прикрытия участков высадки отпадала.

День «Д», на который был запланирован второй авианалет — это раннее утро следующего дня, понедельника 17 апреля, когда силы вторжения начнут бои за захват побережья в заливе.

По данным ЦРУ, военно-воздушные силы Кастро состояли как минимум из четырех учебно-тренировочных самолетов Т-33, шести — восьми бомбардировщиков Б-26 и скоростных поршневых истребителей «Си Фьюри» английского производства. Данные летчиков, участвовавших в первом налете, были различными; они утверждали, что уничтожили от двадцати двух до двадцати четырех самолетов Кастро.

Результаты этого налета Бисселу были известны, но, несмотря на то, что они были противоречивыми, даже при самом благоприятном результате авиации у Кастро оставалось еще достаточно для того, чтобы весь флот вторжения уничтожить еще на подходе. «Самолет, оснащенный 50-калиберными пулеметами, может потопить все или почти все силы вторжения», таково было заключение инспекционной группы Пентагона проводившей оценку сил на Кубе в марте. Поэтому второй налет на авиабазы Кастро был необходим. Стратегически необходим, как воздух.

Биссел почувствовал, как немеет у висков кожа. Он знал: в это самое время в район высадки десанта уже подтянулись два американских авианосца «Шангри Ла» и «Эссекс», а также десантный вертолетоносец «Боксер» с батальоном морских пехотинцев на борту. Флот с самим десантом тоже был на подходе.

Биссел медленно опустил трубку на рычаг; ноги сделались ватными, отказывались держать; он тяжело опустился в кресло. Ощущение краха парализовало волю, отключило стремление к действию. Биссел не мог понять происходящего, не верил, не мог осознать его. «Что? Почему? Сейчас, когда маховик запущен, и его не только нельзя остановить, он вовсю набирает обороты, и вдруг такое решение! Это же целенаправленный срыв операции, он что делает?! — Биссел был в смятении. — Для чего тогда все? Столько сил, столько работы: базы, аэродромы, подготовка людей, и все впустую?! Он что, не знал, на что шел? Не понимал, что придется вмешиваться?!»