Гарун был готов к этому вопросу. Он тут же подобострастно затараторил:

— Господин, Аллах свидетель — это не моя вина! У неверного снова был приступ бешенства, как раз перед началом сражений. Он изорвал тунику в клочья. Я не хотел огорчать тебя этим известием, поэтому поскорее взял первое попавшееся платье из кучи старых одежд, пришил к нему крест и бросил тамплиеру в клетку.

Амира ибн Садаку это объяснение устроило. Он пригласил Тарика подняться на помост вместе с собой и там, обратившись к толпе, хвастливо поведал, какого выдающегося мастера боя на ножах он приготовил для сражения с неверным. Малик аль-Аблак под рукоплескания толпы, раскланиваясь, вышел на арену. Амир ибн Садака приказал слуге ударить в гонг и перевернуть песочные часы.

Тарик мысленно обратился к Богу с мольбой о благоприятном исходе боя.

Мак-Айвор получил от Гаруна точные наставления, как он должен вести себя на арене. Вместе с Маликом они закружились, делая обманные движения и притворяясь, будто пытаются угадать слабые стороны друг друга.

— Подходи же, неверный! Покажи, что ты можешь обращаться с ножом лучше, чем старая кухарка! — восклицал Малик, с трудом пытаясь удержаться от проявлений своего необыкновенного мастерства. Он покрутил ножом вокруг среднего пальца, а потом из-за спины подбросил его в воздух — совсем так, как привык делать это на представлениях.

Свой первый выпад Мак-Айвор совершил именно в этот момент. Фокус Малика был условным знаком. Как только Малик подбросил свой нож, Мак-Айвор сделал вид, что хочет пырнуть противника.

Но Малик отпрянул назад, затем кошачьим движением бросился к падавшему и продолжавшему вращаться ножу, схватил его за рукоятку и успел отразить удар. Прозвенели клинки. На правой руке Мак-Айвора, как и было запланировано, вспухла, а затем начала кровоточить резаная рана. Немного крови должно было пролиться с обеих сторон, иначе бы никто не поверил, что бой ведется не на жизнь, а на смерть.

Толпа завывала от восторга. Фокусы, с помощью которых Малик обманывал ненавистного крестоносца, были ей по вкусу. Зрители даже не замечали, что неверный постоянно прижимал к телу левую руку, поэтому никто из них и не заподозрил, что это не случайно.

Ничего не заметил даже Амир ибн Садака.

— Клянусь бородой пророка, твой телохранитель знает свое дело, как никто другой! — крикнул он Тарику.

Но тут обстановка изменилась, хотя и на время, в пользу Мак-Айвора. Он легко отразил два следующих выпада и тем самым доказал, что тоже мастерски владеет ножом. Клинок тамплиера задел левый рукав Малика, пролетел возле его горла и оставил порез на плече соперника.

Казалось, что это заставило соперника отнестись к крестоносцу с большим уважением. По крайней мере, жонглировать ножом он перестал.

— Ладно, покончим с детскими играми! — крикнул Малик. — Пора перейти к делу! Или ты только и умеешь, что царапать ножом воздух? Начинай молиться, а то ведь у тебя, щенок, на это времени уже не останется!

Тарик затаил дыхание. Фокусник произнес слова, за которыми должна была наступить развязка!

И Малик действительно начал решительное наступление на крестоносца. Серией выпадов он выгнал его с центра арены. Мак-Айвору под натиском яростной атаки оставалось только защищаться. Ответное нападение на Малика было уже невозможно.

Тут-то и произошло самое главное!

Фокусник выбросил вперед руку, целясь в горло Мак-Айвора. И когда тот, защищаясь, выставил свой нож, Малик всадил клинок ему в живот — как раз туда, где кончалась вертикальная полоса тамплиерского креста.

Толпа зрителей взревела от восторга. На трибунах начали громко топать ногами. В этот раз неверный не уйдет с арены живым! Он умрет на этом месте, и немедленно!

И только четыре человека в Байате аль-Дхахабе знали, что на самом деле произошло. Клинок особого ножа, которым был вооружен Малик, при ударе не вонзился в кишки Мак-Айвора, а спрятался вглубь рукоятки. Фокусник незаметно нажал потайную кнопку, замаскированную под небольшое латунное украшение, чтобы лишить клинок упора на основание. Однако, когда он отвел руку назад, пружина, спрятанная в рукоятке, тут же вернула клинок в исходное положение. Все выглядело так, будто Мак-Айвору был нанесен смертельный удар.

Тамплиер издал крик, согнулся вперед, выпустил нож и прижал правую руку к месту «ранения». Кровь заструилась между его пальцами. Это была бычья кровь, залитая в козий пузырь, который Гарун зашил между двумя полосами ткани, изображавшими тамплиерский крест. Второй пузырь находился у сердца, там, где кончалась горизонтальная полоса красного креста. Третий пузырь был спрятан под мышкой Мак-Айвора у левого плеча.

В это время Малик «вонзил» нож в сердце согнувшегося тамплиера. И на этом месте тут же выступила кровь. Под оглушительные вопли зрителей Мак-Айвор рухнул на песок. При этом он правой рукой зажал якобы смертельную рану и одновременно левым предплечьем изо всех сил стиснул козий пузырь подмышкой. Тот сразу лопнул. Кровь хлынула наружу, создав полное впечатление того, что нож действительно попал прямо в сердце. Шотландец лежал неподвижно, и песок продолжал впитывать кровь, пролившуюся из «ран» поверженного бойца.

Зрители отпраздновали смерть тамплиера криками и бурными рукоплесканиями. Никто не обратил внимания на Гаруна и старого Юсуфа, которые тут же появились на арене с одноосной тележкой. Они подняли тело Мак-Айвора, положили его животом на телегу, накрыли грязным покрывалом и увезли прочь.

Фокусник-победитель еще принимал поздравления зрителей, гордо обходя арену, а Тарик уже прощался с Амиром ибн Садакой. Хозяин «дома золота» был немало удивлен такой поспешностью и попытался уговорить гостя остаться и отметить смерть крестоносца кувшином вина — лучшего в заведении.

Однако Тарик, рассыпаясь в извинениях, отказался, сославшись на то, что утром ему вместе со свитой предстоит уехать из города. Телохранитель, конечно же, заслужил возможность насладиться победой. Но, увы, он тоже должен отправиться вслед за своим хозяином обратно, на постоялый двор, расположенный в самом сердце Аль-Кахиры.

— Я получил огромную радость от сражения, которое мне довелось здесь увидеть. Благодарю тебя за это. Услуга, которую ты оказал, помогла мне вернуть душевный покой, — закончил Тарик. — Байат аль-Дхахаб навсегда останется в моей памяти, можешь в этом не сомневаться. Да воздаст тебе Аллах за все, что ты сделал!

Амир ибн Садака не стал больше настаивать и оставил Тарика в покое. Левантиец едва удержался, чтобы не перейти на бег, шествуя к воротам через внутренний двор. Только сейчас рыцарь заметил, что он насквозь промок от пота. Но все это было уже неважно. Грудь его распирало от радости: получилось! Мак-Айвор спасен! Мак-Айвор на свободе!

Перейдя старую дорогу на Фустат, Тарик бросился в кусты и помчался по тропинке, которая вела от Байата аль-Дхахаба к берегу Нила. Днем Гарун показал Тарику эту тропинку, чтобы тот знал, где он сможет после сражения найти тамплиера.