Впрочем, столь же бездумное отношение характерно и для советских историков. Не удержусь, чтобы не процитировать книгу «Флот в Первой Мировой войне», том 2 (орфография оригинала).

Позволю себе спросить: какому такому англо-французскому флоту в Адриатике? Какие такие коммуникации? Надо же думать, что пишешь и как пишешь. В конце концов, даже если ты адмирал, это не основание, чтобы нести подобную чушь.

Когда Италия вступила в войну на стороне Антанты, положение австрийского флота хуже не стало. Скорее, оно даже стало лучше. Появилась хоть какая-то цель у легких сил флота. Линкоры и броненосцы по-прежнему отстаивались на якорях, зато крейсера и эсминцы занялись делом. Они обстреливали итальянское побережье и совершали вылазки в Отрантский пролив. Труднее понять союзников. Имея колоссальное превосходство в силах, они так и не смогли договориться о совместных действиях. В результате на Адриатике, как это ни странно, господствовали скорее австрийцы, чем Антанта.

Морская война на Адриатическом море в 1914— 18 годах остается почти незамеченной историками, и совершенно справедливо. Никаких серьезных боев на этом театре не происходило. Мелкие стычки тоже можно пересчитать по пальцам одной руки. Громкие дела бравых итальянских лейтенантов, которые в самом конце войны потопили пару австрийских линкоров, при всей своей внешней эффектности никак не могут скрасить позорного и постыдного поведения итальянского флота в целом. Если русский флот так и не сумел избавиться от синдрома Цусимы, то над итальянским флотом призрак Лиссы имел почти мистическую власть. В конце концов, при Цусиме был разбит более слабый флот, только подтвердив свою слабость. И только патологический идиотизм русских адмиралов превратил поражение в разгром. При Лиссе был разбит флот, превосходивший противника чуть не в два раза. Оправиться от такого поражения за жалкие 50 лет итальянцы не сумели. Итальянский флот так и не выполз за пределы бухты Таранто. Смешно читать итальянские описания действий на море. Например, один историк совершенно серьезно утверждает, что Италия совершила целых три подвига в годы Первой Мировой войны. Когда дело доходит до описания этих самых подвигов, неподготовленного читателя берет оторопь. Подвиг первый: Италия разорвала Тройственный договор. Подвиг второй: Италия вступила в войну. Подвиг третий: Италия разбила австрийцев при Венето. Лучше всего на это ответил Ллойд-Джордж на Парижской мирной конференции. Он заявил итальянскому премьеру Орландо: «На каком основании Италия требует новых территорий? Ее разгромили еще раз?»

В итоге война на Адриатике превратилась в мастерское уклонение от любых серьезных столкновений, хотя разные государства руководствовались при этом совершенно различными соображениями. Австрийцы справедливо полагали, что их флот гораздо слабее соединенных неприятельских сил, а потому им следует вести себя сдержанно. При этом австрийские корабли часто использовались для обстрела берега в интересах армии. Англия просто не могла вести активную войну на трех театрах сразу, на это не хватало сил даже у огромного британского флота. К Северному морю были прикованы лучшие корабли англичан, второстепенные увязли в трясине Дарданелл, крейсера патрулировали океанские коммуникации. Поэтому в Адриатике появились пара крейсеров и дивизион эсминцев. С такими силами даже австрийского флота не одолеешь. Французы на Адриатике не имели никаких баз. Итальянцы наотрез отказались сотрудничать с союзниками, требуя передачи в свое распоряжение французских и британских кораблей. Эти требования стали постоянным рефреном на всех совещаниях морских штабов. Поскольку особых интересов у французов в этом районе тоже не было, они обозначили свое присутствие резким выпадом в самом начале войны, потопив австрийский крейсер «Цента», пару месяцев изображали блокаду, а потом благополучно забыли об Адриатике. Итальянцы имели все — корабли, базы, помощь союзников. Отсутствовали только желание и способность воевать. Итальянские дредноуты вообще никак не заявили о своем существовании за все годы войны, если не считать громкого взрыва «Леонардо да Винчи» в собственной базе. Итальянские крейсера и эсминцы участвовали в нескольких столкновениях, и выяснилось, что итальянские адмиралы и матросы — достойные наследники разбитого при Лиссе флота. Те же самые трусость, глупость, непрофессионализм. В результате вся война на Адриатике превратилась, как это ни странно, в бои местного значения между немцами и англичанами. Мы говорим, разумеется, о знаменитом Отрантском барраже. Германские подводные лодки против британских траулеров… Довольно странная картина при наличии французского и итальянского флотов.

Считаю необходимым сделать небольшое отступление. Часто во время военно-морских игр рассматривался вариант с переводом части австрийских кораблей в турецкие воды. Базируясь на Константинополь, они могли серьезно угрожать позициям союзников в Восточном Средиземноморье, в том числе наиболее важной точке — Суэцкому каналу. При сохранении нейтралитета Греции заблокировать Дарданеллы было довольно сложно. Это же обеспечивало Центральным Державам полное господство на Черном море. Внешне такая операция выглядит разумно, но в действительности она была совершенно невозможна. Не говоря уж о межгосударственных и межнациональных противоречиях, напомню, что даже обеспечение базирования одного-единственного линейного крейсера стало для турок неразрешимой проблемой. Появление в Константинополе эскадры линкоров просто нокаутировало бы турецкую экономику. Ни угля, ни боеприпасов, ни доков там не было. Флот сожрал бы сам себя в течение пары месяцев. Но что самое интересное — некоторое время спустя после начала войны германский Морской Генеральный Штаб всерьез начал рассматривать такой переход, даже не интересуясь мнением самих австрийцев.

Свою первую операцию, увы, довольно печальную, корабли нового австрийского флота провели еще до войны. Линкору «Вирибус Унитис» пришлось доставить в Триест тело эрцгерцога Франца-Фердинанда, злодейски убитого 28 июня 1914 года в Сараево агентом сербской разведки. 3 года назад эрцгерцог торжественно спустил этот корабль на воду… Сменивший его эрцгерцог Фридрих был настоящим Габсбургом. Австрийский военный атташе в Париже сказал о нем русскому атташе графу Игнатьеву: «Это человек, способный целый день обсуждать вопрос, какого цвета должны быть канты петлиц пехотного батальона».

28 июля Австро-Венгрия начала частичную мобилизацию и объявила войну Сербии. 1 августа эрцгерцог Фридрих, назначенный верховным главнокомандующим австрийским вооруженными силами, отправил адмиралу Гаусу письмо, в котором говорилось: