Мы сидели в большом прекрасном холле Гоу-тел «Четыре времени года», поскольку я, вернувшись из Ню Лен-бега в Минхэнь, решил провести здесь несколько дней. По старой привязанности я остановился в вышеупомянутой Го-ти Ни-цзя, где, как ты помнишь, я провел много недель во время своего первого пребывания в мире большеносых. Как Же я был удивлен, когда, встав перед Гоу-тел, устремил свой взор вверх и, так сказать, погладил взглядом его высокий фасад! Не мое ли каменное изображение смотрело на меня сверху вниз из одного из медальонов?

Слишком много чести, подумал я и сказал об этом ключнику Гоу-тел, находящемуся в холле.

— Что, что? — переспросил он.

Мы вышли наружу, и я показал ему на медальон. Тут удивился он: ему это ни разу не бросилось в глаза, хотя он в этом Гоу-тел работает уже двадцать четыре года. (Большеносые как правило не умеют наблюдать. Он меня не узнал. Я же его — да, узнал). Потом он сказал, что это скорее всего не мой портрет, а обобщенный образ человека из Срединного царства.

Что меня весьма удивило.

Ну, и кто же поспешил мне навстречу в большом холле Го-ти Ни-цзя? Господин Фа Си-би.

Он находился здесь в связи с конференцией могущественных начальников шпо, придумывающих новые оздоровления. Он жил в этом же Гоу-тел, и я таким образом сэкономил на поездке в Ки Цзы-бу, и без того оставившем о себе плохие воспоминания.

Шпо, утверждал обладатель лица, похожего на детскую попку, очень полезен для здоровья.

Справедливо ли это утверждение и в отношении тех, кто, наблюдая за шпо, поглощает из банок немереное количество бодрящих напитков и затем опрокидывается на землю? Господин Фа Си-би смутился. Это всего лишь издержки, сказал он.

— А когда, — спросил я, потому что уже видел как-то нечто подобное по Ящику Дальнего Видения, а теперь узнал, что это тоже шпо, — когда двое с огромными перчатками на руках колотят друг друга по носу до тех пор, пока один из них не опрокинется, можно ли этим зрелищем наслаждаться и без бодрящих напитков?

По сути своей это всего лишь обычные издержки, ответил он, сам же по себе шпо — это здоровье.

У меня создалось впечатление (но это я держу про себя), что шпо состоит главным образом из издержек.

А чтобы я, заявил господин Фа Си-би в конце нашей беседы, смог принять участие в одной из истинно великолепных манифестаций шпо, он приглашает меня на охватывающее весь мир событие в шпо, которое произойдет через несколько дней. Мне показалось, что он был твердо убежден, что тем самым не только оказывает мне великую честь, но и доставит огромное удовольствие.

Вокруг царила такая суматоха, по сравнению с которой суета в городе Зеленые Холмы вспоминалась как прямо-таки тихая молитва. Разница состояла также и в том, что здешние люди были наряжены, как клоуны в моем блаженной памяти цирке. А также и в том, что в толпе почти не было женщин. Крикуны размахивали плакатами, распевали грубые песни и явно были переполнены бодрящими напитками.

Господин Фа Си-би заехал за мной, и я прибыл к месту, где состоится шпо, в его повозке Ма-шин. Господин Фа Си-би занимает такое высокое место среди мандаринов шпо, что для него насильно расчистили в толпе маленький переулок. (Я шел за ним следом.) Толпа буквально взорвалась криками демонической силы, когда увидела этого обладателя похожего на детскую попку лица. Они называли его «император», что мне показалось некоторым преувеличением.

Но не стоит быть полностью несправедливым. В общем и целом он относился ко мне очень дружелюбно, что я, правда, объяснял лишь тем, что он считал просто-таки сердечной необходимостью пробудить во мне, несведущем, восторг перед шпо. Что ему не удалось — если предвосхитить события.

Мы вошли — и тут я должен сказать: здание было не совсем подходящим. Большеносые изобрели сам по себе достойный удивления способ отливать дома. Ты прочитал правильно. Они размалывают камни, смешивают кашу с какими-то добавками, а потом выливают — как мы при отливе колоколов — каменную кашу (она называется Бе Тонг) в подготовленную форму. В течение короткого времени каша засыхает, и дом готов.

Но и здесь обнаруживается, что облегчение первоначально утомительных процессов ведет к безобразиям и нелепостям. Здание, в которое мы вошли, было круглым и широким, как небо. Представь себе необъятных размеров миску без крышки: вот таким было здание, сделанное, естественно, из отлитой каменной каши. Если бы большеносые соорудили его, как обычно, из кирпича, они бы крепко подумали над тем, стоит ли воздвигать такое ненужное строение.

Так как я был гостем явно всеми высокоценимого господина Фа Си-би, то должен был сидеть в привилегированной ложе, где уже находилось множество шпо-мандаринов. Один толще другого. Один потел, как свинья, другой пахнул рыбой, пойманной много недель назад, многие хромали, один из них пришел с выбритой собакой, которую постоянно целовал.

Я поклонился им всем, а господин Фа Си-би объяснил мне, что без этих значительных господ не было бы никакого шпо.

— Будут ли эти господа сами заниматься шпо, — спросил я, — например, бросать железные шары или прыгать в песчаные ямы?

— Нет, — ответил господин Фа Си-би, — эти господа лишь пылают за дело шпо.

Я выглянул из ложи. Вышеупомянутая миска без крышки была внутри оборудована местами для сиденья, везде клубились люди и всё еще что-то выкрикивали. Господин Фа Си-би объяснил мне, что хотя и существует несчетное количество видов шпо, самым изысканным считается тот, который я вскоре увижу. Это будет великолепно. Это шпо в высшем своем проявлении, и на нем к тому же можно заработать много денег. При этих словах господин Фа Си-би буквально погрузился в мечты, остальные господа тоже размечтались, а самый толстый толстяк от охватившего его восторга еще раз поцеловал свою собаку.

И тут началось.

Я обратил внимание на то, что до сих пор не замечал — внизу, на самом дне миски был сохранен маленький кусочек земли. Там не было ни сидевших, ни стоявших людей шпо, там росла трава. Потом туда прибежала толпа мужчин в коротких пестрых штанах. В течение почти двух часов они пытались вытоптать этот газон. Одному из них удалось сломать другому ногу. Один раз один из мужчин дал другому такую пощечину, что у того выпал изо рта его музыкальный инструмент. Все это мне очень понравилось.

Остальные же массы кричали и шумели еще громче, чем до этого. Они зажигали фейерверки и били в барабаны. Может быть они тем самым пытались прогнать с газона уродов в коротких штанах? Я задал этот вопрос сначала господину Фа Си-би, потом толстяку с выбритой собакой, но ответа не получил, потому что эти двое, да, впрочем, и все остальные пребывали в таком возбуждении и восторге, что ничего больше кроме шпо не воспринимали.

Из вежливости я сказал потом господину Фа Си-би, что шпо мне понравилось почти в такой же степени, как и музыкальное представление на Зеленых Холмах. Но мое признание явно огорчило его, что не входило в мои намерения. По всей видимости он в своей попкообразной простоте действительно считал шпо самым прекрасным делом в мире.