Он поднялся на палубу, оглянулся и махнул рукой.

Она вспыхнула, выпрямилась, замахала в ответ сразу обеими руками…

Лайнер издал низкий гудок и стал медленно-медленно отчаливать от берега, а в душе у Алены пела-надрывалась Патрисия Каас.

Когда паром ушел так далеко, что его не стало видно, Алена — вместе с Патрисией — побрела к выходу. Вышла из здания вокзала и оглянулась, почти не видя ничего вокруг…

От вереницы такси кто-то крикнул:

— Девушка, такси?

Алена развела руками:

— Нет, спасибо.

— Недорого, — подошел таксист. — Куда вам?

— Спасибо, у меня денег нет. Я на автобусе… — И Алена побежала к подошедшему автобусу, запрыгнула в дверь, прошла в глубину пустого салона и села у окна.

— Девушка, а билеты будем брать? — спросил водитель по радио.

— Студенческий! — громко отозвалась Алена, сунула руку в карман якобы за билетом и — нахмурилась в недоумении, поскольку рука наткнулась в кармане на что-то странное. Алена извлекла это «что-то» и тут же ойкнула от испуга — в ее руке были американские сотенные купюры. Она стремглав сунула их промеж ног, оглянулась в тревоге.

Но она была одна в автобусе, никто не видел ее сокровища.

Алена осторожно достала деньги, еще раз огляделась по сторонам и только потом стала их пересчитывать.

У нее было ровно две тысячи долларов.

Алена откинулась головой на спинку сиденья и закрыла глаза.

ПОЖАЛУЙСТА, НЕ УМИРАЙ!

ИЛИ МНЕ ПРИДЕТСЯ ТОЖЕ.

ТЫ, КОНЕЧНО, СРАЗУ В РАЙ,

А Я НЕ ДУМАЮ, ЧТО ТОЖЕ…

Гремел рок, и Земфира, кумир молодежи, носилась по сцене, изливая свои немыслимо рифмованные страдания в динамики мощностью в тысячу децибел. Зал выл, трепетал, страдал и орал вместе с ней:

ХОЧЕШЬ, СОЛНЦЕ ВМЕСТО ЛАМПЫ,

ХОЧЕШЬ, ЗА ОКОШКОМ АЛЬПЫ,

ХОЧЕШЬ, Я ВЗОРВУ ВСЕ ЗВЕЗДЫ,

ЧТО МЕШАЮТ СПАТЬ…

В первых рядах неистовствовавших фанатов Алена, как все, пританцовывала, подпевала и кричала от счастья…

А потом под эту же музыку в наушниках нового плейера желтое московское такси с рекламным щитком на крыше летело по дороге через зимний лес. Сидя в машине рядом с водителем, Алена — стильно одетая, с хорошим макияжем и аккуратно обработанными ноготочками — говорила по мобильному телефону:

— Ну, я послезавтра заеду к вам за билетом. Паспорт будет готов? — И возбужденно восклицала: — Мой Принц звонил? Неужели? И привет передавал? А вы мне можете дать его номер? Нет? Жалко… Но все равно спасибо! Я вам так благодарна! Послезавтра буду в Москве…

А в Москве, в кабинете председателя Фонда поддержки воздушных путешествий, председатель фонда, положив трубку, повернулся к Андрею:

— Да, эта девочка и вправду находка. Где он их только берет!

— Да это я ее нашел, — ревниво сказал Андрей.

— Ты нашел, а он охмурил. Есть вещи, которые на баб действуют сильнее пистолетов. — И председатель перешел на деловой тон: — Ну, так что там этот арабский шейх?

— Тяжелый случай, — ответил Андрей. — В переговоры не вступает, от контактов отказывается. И вообще он, по-моему, против нас, русских.

— Тогда с ним надо что-то решать…

А в лесу у развилки дороги и столбика с дощечкой «ДОЛГИЕ КРИКИ. 5 км» такси свернуло с лесной дороги на узкую колею, запорошенную свежим снегом. Тут водитель вдруг остановил машину, открыл дверцу и сказал, изумленно разглядывая какие-то многочисленные следы на этом снегу:

— Ни хрена себе!

— Что такое? — спросила Алена.

— Да это ж волчьи следы! Ну и места у вас!..

Взметая снежные усы, машина помчалась дальше — сначала через поле… потом вдоль реки и мимо вмерзшего в лед речного парома… по единственной в Долгих Криках улице с сугробами снега… мимо выглядывающих в окна долгокрикских сельчан…

— Налево, — руководила Алена шофером. — Так, а теперь еще налево…

— А чего это мы по кругу едем? — удивился шофер.

— А пусть все видят! Теперь вот сюда, к тому дому…

Такси подкатило к дому Алены.

Алена — в красно-рыжей дубленке и новых итальянских сапожках — выскочила из машины, забежала через калитку во двор и распахнула изнутри ворота.

— Давай! Заезжай!

Такси, буксуя в глубоком снегу, с ревом вкатило в заснеженный двор.

А из дома с обычным своим истошным криком «Але-о-она!!!» вылетела босоногая, в одном платье Настя, по снегу побежала к сестре. Следом за ней на крыльце появился Артем — тоже босой, но серьезный и крепкий парень полутора лет. И только потом вышла мать Алены, стояла на крыльце и смотрела на двух дочерей, обнимающихся у такси.

— Постой, Настя! — сказала наконец Алена. — Да отлипни ты! Я вам подарки привезла.

Действительно, таксист уже выгружал из багажника фирменные пакеты и пластиковые сумки с яркими импортными надписями, коробки с детским электромобилем, электрической мясорубкой…

К забору их двора подтянулись любопытные сельчане и подростки Настиного возраста.

Алена стала извлекать из пакетов свои подарки и объявила громко, на всю улицу:

— Мама, тебе «Версачи»! Полный отпад! И нижнее белье! Смотри! Французское! И немецкая мясорубка!

— А мне? — ревниво спросила Настя.

— А тебе кассеты с Земфирой и крем от прыщей. А Артему автомобиль…

Из дома на крыльцо вышел какой-то молодой, высокий, смуглый мужчина с атласно-черными глазами и яркой цыганистой улыбкой.

— Знакомься, Алена, — сказала мать. — Это твой новый папа.

— Как, опять? — изумилась Алена. — Мама, когда ты успела?

— Роман, — представился «новый папа», улыбаясь золотыми зубами.

— Здрасти, — буркнула ему Алена.

Мать подошла к Алене, сказала интимно:

— Это последний… — И еще интимней: — Алена, я плыву! С бельем ты мне ой как угодила…

— Ну что? — подошел к Алене таксист. — Я поехал?

Алена, поглядев на торчащих за плетнем любопытных односельчан, открыла не спеша новенькую сумочку, достала пятидесятидолларовую купюру, публично вручила ее таксисту и распорядилась:

— Завтра за мной сюда же, в это же время.

— Как? — изумилась Настя. — Ты что, на день?

— Да, я послезавтра в Париж…

Тут во двор стремглав вбежал запыхавшийся Виктор:

— Алена! Ты приехала?!

Алена посмотрела на его счастливое лицо, летящее к ней вместе с его распростертыми объятиями, на любопытных сельчан, торчащих за плетнем, и… нежно обнялась с Виктором.