Орвилл, который все еще восстанавливался после августовской аварии, наблюдал за происходящим со стороны вместе с Рутом и Чарли Тэйлором. Как видно, больше никого в Хаффман-Прейри не было.

«Милосердный господь дозволил мне стать тем, кто принесет великому и огромному миру известие об изобретении, которое может превзойти электромобили, автомобили… и… возможно, займет место в одном ряду с телефоном и беспроволочным телеграфом», – этими словами начал Рут свой рассказ об увиденном.

Но прежде чем перейти к описанию события, свидетелем которого он стал, Рут подчеркнул, что братья Райт не просто любители всевозможных механизмов, а люди, интересующиеся «современным развитием науки и искусства». Он был «потрясен» богатством их библиотеки. Кроме того, из разговоров с ними Рут сделал вывод, что они «прекрасно знакомы не только с современной наукой, но и с достижениями прошлого». Амос Рут оказался первым, кто понял, насколько Уилбур и Орвилл были «масштабнее», чем их представляли даже те относительно немногие люди, которые задумывались над этим.

Они были не просто «очередными Дариусами Гринами», подчеркивал Рут, а «первооткрывателями», сделавшими для человечества не меньше, чем Колумб.

В своей колонке от 20 сентября он описал, как Уилбур принял лежачее положение, чтобы сопротивление воздуха было меньше, как прогревался двигатель и как, когда все было готово, сработало «что-то вроде камеры запуска» (катапульта) и машина оказалась в воздухе.

Самолет летел низко, не поднимаясь над землей выше 6–7 метров. «Меня удивила скорость, и я был потрясен превосходной подъемной силой». Затем самолет развернулся и полетел прямо на Рута. Испытывая те же чувства, какие испытал Джон Т. Дэниелс после наблюдения за первым полетом в Китти Хоук, он написал:

Самолет по-прежнему летел низко, и Орвилл, который стоял рядом с Рутом, предложил тому отойти в сторонку из опасения, что машина может неожиданно упасть.

Самому Руту зрелище приземляющегося самолета показалось не менее захватывающим:

«Мастерское управление» поражало. Это была не просто единственная в своем роде машина на земле, писал Рут, но к тому же не было никого, «кроме этих двоих, кто научился бы так управлять ею».

Когда Колумб открыл Америку, он не знал, к каким последствиям это приведет, делал вывод Рут. Даже «самый смелый энтузиаст» не мог бы это предвидеть. «Подобным образом и эти два брата не имеют ни малейшего представления о том, что их открытие принесет детям человеческим».

Что касается Хаффман-Прейри, то с того дня это место, по мнению Рута, стало историческим. Здесь человек и его машина «научились летать, подобно птенцу, который, выбравшись из гнезда, на практике учится использовать свои крылья».

Амос Рут нарисовал удивительное будущее, которое уже не за горами, «когда нам не нужно будет заботиться о хороших дорогах и железнодорожном транспорте, мостах и всем прочем, стоящим огромных денег. Имея такие машины, мы попрощаемся со всем этим. Чистое свободное небо, простирающееся над всей землей и на многие мили над нами, – вот наш учебный полигон… Когда вы увидите один из этих грациозных аппаратов, проплывающий у вас над головой и над вашим домом, что, как я ожидаю, произойдет уже в недалеком будущем, то посмотрим, не согласитесь ли вы со мной в том, что летающая машина – это один из самых благодатных и драгоценных Божьих даров».

В декабре Рут вновь приехал в Дейтон – на этот раз на поезде – и встретился с Райтами в доме 7 по Хоторн-стрит, чтобы прочитать до публикации то, что он написал. Очевидно, все прошло хорошо. Ни о предложенных братьями изменениях, если они и были, ни об их комментариях ничего не известно.

Нет никаких объяснений, почему они так доверяли Амосу. Но очевидно, что у них было много общего. Когда Рут начинал свой пчеловодческий бизнес, его тоже считали чудаком. Его идеи принесли успех только благодаря тщательному изучению предмета. Важно и то, что начиная с их первой встречи в августе он показал себя человеком, верным своему слову, и всегда был готов к сотрудничеству ради того, чтобы написанный им материал оказался максимально точен.

Как и их отец, Рут был человеком строгих религиозных убеждений, и это понравилось епископу Райту. В своем дневнике он записал: «Кажется, мистер Рут настоящий джентльмен».

Наконец, помимо всего прочего, Уилбур и Орвилл с первой встречи с Рутом могли понять, что он относится к ним искренне и его вера в возможность человека летать так же сильна, как у них.

Когда в январе 1905 года статья Рута появилась в его пчеловодческом журнале, он отправил копию редактору «Сайентифик америкэн», отметив, что ее можно перепечатать бесплатно. Редактор не обратил на нее внимания. А в опубликованной в газете ровно через год статье «Аэроплан Райтов и его сказочные свойства» автор выразил явные сомнения:

Очевидно, мысль о том, что именно Амос Рут оказался таким «предприимчивым репортером», редактору в голову никогда не приходила.

Братья, со своей стороны, не стали возмущаться и высказываться публично. «Если они не верят нашим словам и словам многочисленных свидетелей, – написал Уилбур, – не думаю, что их удастся убедить до тех пор, пока они не увидят полет собственными глазами».

III.

В октябре, через месяц после визита Амоса Рута, возникли первые признаки того, что по другую сторону Атлантики есть те, кто, в отличие от американской прессы и правительства Соединенных Штатов, питает интерес к достижениям братьев Райт. В Дейтоне появился офицер подразделения аэростатов Британской армии подполковник Джон Кэппер, который без колебаний сообщил братьям, что приехал по заданию своего правительства.

Не выражая пока большого желания взять подполковника с собой в Хаффман-Прейри, они показали ему фотографии последних полетов. Но самое большое впечатление на посетителя произвели сами братья Райт, и он порекомендовал им сделать предложение о продаже своего «Флайера II» британскому правительству.