Я вдруг отчетливо представляю маму, когда она еще была по-настоящему моей мамой. Интересовалась, как я справилась с тестом по математике, покупала в моем любимом магазине сладости, посылала мне поцелуи, объятия и сердечки. Беспокоилась, когда у меня болел живот, просила прощения, если была не в духе, и писала, что соскучилась по мне. Вспомнила, как мы просто болтали о чем-нибудь. И я вдруг понимаю, что мама заботилась обо мне. Очень хорошо заботилась. Неправда, что она не справлялась с ролью мамы. Так что пункт два в моем списке неправильный с начала и до конца.

Мама любила меня, согревала своим теплом, кормила. И даже больше того. Она покупала для меня сладости, когда я была расстроена из-за теста по математике, потому что знала, что это меня утешит.

Я поняла, что Линн была права. Мамина любовь живет внутри меня, хранится в моем сердце и греет, как солнце.

Я снова перечитываю первую эсэмэску, и вдруг мне открывается ее смысл.

В любом случае фадж у нас будет! Все равно, по какому поводу.

Как будто мама с небес подсказала мне решение.

– Папа, я решила.

– Да? И что?

– Я хочу взять Фаджа. Хочу о нем заботиться.

– Правда? Правда хочешь? О, Саша, я ТАК РАД!

– Да. Я думаю, я справлюсь.

– Конечно, справишься! В этом нет никаких сомнений! Мы вместе справимся.

* * *

Вечером у себя в комнате я рассматриваю фотографии Фаджа в мобильном телефоне, которые сняла в собачьем питомнике. Было очень трудно сделать хорошие снимки, потому что он не сидел на месте. Носился так, что задирались его мохнатые уши, падал, утыкаясь носом в траву, вскакивал и снова мчался, сталкиваясь со своей сестрой Туплой. Я рассматриваю фотографии и громко смеюсь, он такой забавный, такой неуклюжий и такой непоседа. Из десяти снимков девять получились смазанными. На единственном четком Фадж сидит на траве и смотрит прямо в камеру своими красивыми золотисто-карими глазами. У него круг- лый, как печать или как половинка мячика, нос. Шерсть на голове и груди вышла немного светлее, больше похожа на ванильную помадку, но на ушах и лапах шоколадная.

Я нажимаю на фото, чтобы его отослать. Загружаю в сообщение. Пишу:

«Привет, мама! Ты права. Фадж у нас будет! Я тоже люблю тебя до луны и обратно. И всегда любила. И всегда буду любить. Целую и обнимаю. Саша».

И отсылаю эсэмэску.

Я стою перед могилой. Вот она. Могила. Надгробие. Серое и гладкое. На нем твое имя. Сабина Рейн. Золотыми буквами. Рядом с датой твоего рождения маленькая звездочка, с датой смерти – маленький крестик. Все написано золотом. Сегодня теплый солнечный день. Буквы блестят на солнце. Порядковый номер золота – 79. Ты должна была прожить семьдесят девять лет. Как минимум. Но случилось по-другому. Тебе было всего тридцать шесть. Сегодня, 27 мая, тебе исполнилось бы тридцать семь.

Ты, наверно, удивляешься, почему я не навещала тебя раньше. Я не могла, потому что не могла представить себе, что больше никогда тебя не увижу. Я и теперь не могу это представить. Или, может быть, не хочу? Иногда мне все еще кажется, что однажды ты придешь домой. Я жду, что услышу, как ты стукнула в дверь, повернула ключ, вошла и крикнула «Привет!». Ты всегда так делала раньше.

Иногда, когда я скучаю по тебе так сильно, что боль пронизывает все тело, перед тем как лечь спать, я спрыскиваю воздух над кроватью твоими духами. Ложусь и закрываю глаза, а маленькие капельки твоих духов оседают на меня. И мне кажется, что ты рядом. Сидишь на моей кровати. И говоришь: «Ich liebe dich zum Mond und zurück».

Посмотри, что я принесла! Видишь? Это бутылка с ракушками, камешками и окаменелостями, которые мы с тобой собрали во время каникул на Готланде два года назад. Помнишь, как мы купались в море? Как ты меня высоко поднимала, кружила, а потом бросала в воду? Еще и еще. На тебе было черное бикини с белыми бусинами на завязках, а на мне купальник с собачками. Сейчас он мне мал, конечно. Мы всегда быстро загорали, ты и я, даже когда в основном лежали под зонтом и читали. А папа становился розовым, как поросенок. Помнишь, как мы его за это дразнили? Этим летом мне придется одной его дразнить.

Папа сказал, чтобы я не сидела на земле, потому что она еще сырая, но на чем мне тогда сидеть?

Ты не будешь против, если я выложу ракушки вокруг твоей могилы, получится как рамка? Вообще-то это панцири разных моллюсков. Так ты сказала. Вот эти, черно-синие, внутри переливаются, – от съедобных мидий. Эти, белые, с бороздками, – от сердцевидок. А тут еще… тут еще от песчаной мии, по-моему, ужасно красивая. У нее тонкие края, снаружи она желтая, как абрикос, а внутри ослепительно белая. А вот окаменелости. Посмотри на эту, она полосатая! А эта с пятнышками, и на этой есть маленький отпечаток. Похож на завиток улитки. Я не рассматривала их, наверно, два года. Но я помню! «Фоссилии (окаменелости) – это организмы или растения, которые сохранились в мягких породах и оставили отпечаток. Им может быть несколько миллионов лет!» Видишь? Я почти все помню.

Вот самый красивый камешек. Ты за ним ныряла. Глубоко в море! Он совершенной овальной формы, белый и гладкий. Не знаю, можешь ли ты прочитать, что я на нем написала красным лаком для ногтей. Тут написано: «Ятебя дои обратно».

Мы с папой посадим здесь цветы. Видишь? Вот они, в пакете. Розовые розы, красные хризантемы (они означают любовь) и голубые незабудки. Незабудки означают «не забудь меня». Глупое название. Как будто я могу тебя когда-нибудь забыть.

Тебе, наверно, интересно, где папа? Они с Фаджем пошли прогуляться по церковному двору. Поискать лопату и принести воды для цветов. Странно, правда? Три месяца назад я понятия не имела о его существовании, а теперь люблю Фаджа больше всех на свете. На самом деле мы зовем его Фанни. По бабушкиной вине, если можно так сказать. Когда папа позвонил ей и сказал, что мы решили взять Фаджа, она закричала:

– Что? Фанни? Что за странное имя для собаки!

Сначала мы называли щенка Фанни в шутку, а потом это имя к нему, типа, пристало. К тому же я прочитала, что собаки лучше понимают имена из двух слогов. И звать легче: «Фа-а-нни-и-и!» Я теперь читаю жутко много книг про собак. Из-за Фанни. Знаешь, мама, одно время я совсем перестала читать. Запретила себе. И еще много других вещей. Гулять, думать слишком много, приручать какое-нибудь живое существо. Я составила список из семи пунктов. Я знаю, это странно, но я вправду считала, что только так могла выжить. Потом я поняла, что это неправильно. И когда снова стала читать, почувствовала, как сильно соскучилась по книгам! Должна признать, что учиться в школе и сдавать тесты легче, когда читаешь, а не только пользуешься ютубом. К тому же оказалось, что некоторая информация на нем АБСОЛЮТНО ОШИБОЧНАЯ. Мне задали сделать доклад о какой-нибудь стране. Я выбрала Японию, и выяснилось, что слово «васаби» вовсе не означает крепость «в осаде».