– Их тут уже нет, – сказала Морейн, – и все беды они с собой унесли. Уверена, мы переночуем спокойно.

Перрин держал рот на замке, но покоя в душе не находил.

«Ладно, услышали про все эти свадьбы и белоплащников, но, по мне, лучше было бы разузнать, не останавливался ли здесь Ранд и куда он направился, когда ушел. Тот запах не может принадлежать ему».

Перрин последовал за Саймоном, который провел его с Лойалом по коридору в другую комнату, где из обстановки имелось две кровати, умывальник, пара табуретов и еще кое-что по мелочи. В дверном проеме Лойалу пришлось, оберегая голову, пригнуться. Узкие окна пропускали совсем мало света. Кровати были достаточно большими, в изножье лежали сложенные шерстяные и стеганые одеяла, но матрасы выглядели комковатыми. Пошарив рукой по каминной полке над очагом, Саймон отыскал трутницу и свечу, которую и зажег с помощью извлеченного из коробочки огнива.

– Сейчас распоряжусь, чтобы для вас кровати сдвинули вместе, добрый… гм… огир. Да-да, сейчас, минуточку.

Впрочем, особо он, похоже, не торопился и не выказывал намерения немедленно исполнять сказанное, и с подсвечником Саймон возился так, словно собирался добиться некоего совершенства в том, как его поставить. Перрину показалось, что тот чем-то встревожен.

«Что ж, и я был бы более чем встревожен, веди себя белоплащники подобным образом в Эмондовом Лугу».

– Саймон, а вчера или позавчера не проезжал тут еще один чужестранец? Высокий юноша с серыми глазами и рыжеватыми волосами? Возможно, за еду или ночлег он расплачивался игрой на флейте.

– Помню его, добрый господин, – сказал Саймон, по-прежнему туда-сюда двигая подсвечник. – Вчера утром пришел, совсем рано. Выглядел голодным, так оно и оказалось. На всех вчерашних свадьбах на флейте играл. Красивый парень. Кое-кто из женщин поначалу посматривал на него, но… – Саймон помолчал, искоса глядя на Перрина. – Он друг вам, добрый господин?

– Знакомый, – сказал Перрин. – А что?

Саймон колебался.

– Да ничего такого, добрый господин. Странный он парень, вот и все. Сам с собою разговаривал порой, а иногда смеяться начинал, когда никто ничего даже не говорил. В этой самой комнате спал в прошлую ночь, вернее сказать, не всю ночь, а часть ее. Нас всех своим криком посреди ночи перебудил. Говорил, просто кошмар приснился, но дольше оставаться он не пожелал. Да не слишком-то мастер Харод и уговаривал его остаться после всего того шума. – Саймон опять умолк. – Когда уходил, он кое-что странное сказал.

– Что же? – с настойчивостью спросил Перрин.

– Сказал, его кое-кто преследует. Сказал… – Человек со скошенным подбородком сглотнул и заговорил медленнее. – Сказал, что его убьют, если он не уйдет. «Один из нас должен умереть, и я постараюсь, чтобы это был он». Его собственные слова.

– Он не нас имел в виду, – пророкотал Лойал. – Мы – его друзья.

– Да-да, конечно, добрый… гм… добрый огир. Разумеется, парень имел в виду не вас. Я… хм… Не хочу ничего такого сказать о вашем друге, но я… гм… Мне показалось, он болен. На голову, понимаете ли.

– Мы о нем и позаботимся, – сказал Перрин. – Потому-то мы за ним и следуем. В какую сторону он направился?

– Так я и знал! – воскликнул Саймон, возбужденно покачиваясь на носках. – Как только вас увидел, я понял, что она сумеет помочь. В какую сторону? На восток, добрый господин. На восток, точно сам Темный гнался за ним по пятам. Как вы думаете, она поможет мне? Поможет моему брату, так ведь? Ноам тяжело болен, а матушка Рун говорит, что ничего не может поделать.

Перрин сохранил невозмутимое выражение лица и, чтобы выиграть немного времени на раздумья, поставил в угол свой лук и положил на одну из кроватей свернутое одеяло и переметные сумы. Беда была в том, что размышления не слишком-то помогли. Перрин оглянулся на Лойала, но и там поддержки не нашел: от испуга уши у огира пригнулись, а длинные брови свесились до самых щек.

– А с чего ты взял, что она может помочь твоему брату? – спросил Перрин. «Дурацкий вопрос! Правильный вопрос – как он намерен в этой ситуации поступить?»

– Ну, было дело, я как-то раз ездил в Джеханнах, добрый господин, и видел там двух… двух женщин, похожих на нее. Так что в ней я ошибиться не мог. – Он понизил голос до шепота. – Говорят, они могут подымать мертвых, добрый господин.

– Кто еще знает об этом? – резко спросил Перрин, а Лойал промолвил одновременно с ним:

– Если твой брат мертв, тогда никто ничего не в силах сделать.

Мужчина с лицом, наводящим на мысли о лягушке, тревожно забегал взглядом от одного собеседника к другому, а речь его превратилась в лепет.

– Кроме меня, добрый господин, никто не знает. Ноам не мертв, добрый огир, лишь болен. Клянусь, больше никто ее не опознал. Даже мастер Харод в жизни никогда не бывал дальше двадцати миль отсюда. Ноам тяжело болен. Я бы сам ее попросил, да только у меня коленки затрясутся так сильно, что меня она и не расслышит. А что, если она сочтет мою просьбу за оскорбление и призовет на меня молнию? А если я ошибся? Еще облыжно обвинишь женщину невесть в ч… То есть… ох!.. – Он вскинул руки, не то в мольбе, не то от чего-то защищаясь.

– Не буду ничего обещать, – сказал Перрин, – но я поговорю с ней. Лойал, почему бы тебе не составить компанию Саймону, пока я переговорю с Морейн?

– Разумеется, – пророкотал огир. Саймон вздрогнул, когда ладонь Лойала накрыла его плечо. – Саймон покажет мне комнату, и мы поговорим. Скажи-ка, Саймон, что ты знаешь о деревьях?

– Де-де-деревьях, д-добрый огир?

Медлить Перрин не стал. Он поспешно прошел обратно по темному коридору, постучал в дверь комнаты Морейн и отворил, едва дождавшись ее повелительного «Войдите!».

С полдюжины свечей позволяли судить, что лучшая комната «Прыжка» была не так уж и хороша, хотя балдахин над единственной кроватью поддерживали четыре высоких столбика и матрас с виду не казался столь комковатым, как у Перрина. На полу лежал обрезок ковра, а вместо табуретов имелись два стула с мягкой обивкой. Не считая этого, других отличий от его комнаты на первый взгляд не было. Морейн с Ланом стояли перед неразожженным камином, и вид у них был такой, словно они что-то обсуждали, и, похоже, Айз Седай не понравилось, что их прервали. Лицо Стража хранило невозмутимость статуи.

– Ранд здесь был, сомнений нет, – начал Перрин. – Этот малый, Саймон, его запомнил.

Морейн прошипела что-то сквозь зубы.

– Тебе сказано было держать рот на замке, – прорычал Лан.

Перрин повернулся на каблуках лицом к Стражу. Это было легче, нежели выстоять под взглядом Морейн.

– А скажи, как нам узнать, был ли он здесь, если не задавать вопросов? Если интересно, так он ушел вчера ночью, отправился на восток. И он тревожился из-за кого-то, кто преследует его и пытается убить.

– Восток. – Морейн кивнула. Полнейшее спокойствие, звучавшее в ее голосе, нисколько не вязалось с неодобрением во взгляде. – Хорошо знать это, хотя так и должно быть, если он направляется в Тир. Но в том, что он побывал здесь, я была убеждена еще до того, как услышала о белоплащниках, а уж после рассказа о них совершенно в этом уверена. Перрин, в одном Ранд почти наверняка прав. Я не допускаю мысли, что мы единственные, кто стремится его отыскать. И если те, другие, узнают о нас, то они вполне могут попытаться нас остановить. А нам и без того хватает играть в догонялки с Рандом. Ты должен научиться держать язык на привязи и помалкивать, пока я не разрешу тебе говорить.