Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но штабс-капитан разбирался не долго: мужчина показал ему какой-то документ, после чего штабс-капитан отдал честь и махнул солдатам, чтобы те пропустили мужчину.
Мужчина вышел со стадиона примерно через полчаса. Вышел он совсем с другой стороны в сопровождении людей, которые так же, как он, были в штатском. Вся группа что-то раздраженно обсуждала. Когда они проходили мимо Бартоша, тот уловил обрывок фразы, которую говорил полноватый:
— …не рвануло, и слава Богу! А вот не выставили бы оцепления, не вызвали бы саперов, и рванули бы трибуны, вот тогда бы все по-другому заговорили…
Из обрывка этого разговора Бартош понял, что никакой бомбы, очевидно, нет, и вполне возможно, что к ужину в казарму они все-таки успеют.
Гейдрих приехал, когда Гиммлер и Геббельс сидели уже за столом. Он поздоровался и извинился за то, что его задержали дела.
Во время обеда о делах не говорили: обсудили некоторые слухи, поделились свежими анекдотами. Когда же официант принес десерт и коньяк, перешли к делу.
— Ну, так что вы решили с моим предложением? — спросил Гейдрих.
— Ты знаешь, Рейнгард, чем больше я о нем думаю, тем больше оно мне нравится, — сказал Гиммлер.
— Мне тоже, — согласился Геббельс, — но я все же настаиваю, что надо поставить Гитлера об этом в известность. Представьте себе, как мы будем выглядеть, если на каком-то этапе наше предприятие станет известно фюреру. Вы думаете, он поверит, что мы не хотели ничего дурного?
— Я продолжаю настаивать на том, что если мы сообщим об этом фюреру, то операция потеряет смысл, — возразил Гейдрих. — То, что она будет открыта в процессе подготовки, маловероятно: мы постараемся соблюдать полную секретность. С другой стороны, даже если что-то и станет известным, то все это в первую очередь попадет к нам в руки, а мы сразу же сумеем принять меры. Если же мы будем предварительно разговаривать об этом с фюрером, то круг лиц, посвященных в наши планы, резко возрастет, и секретность снизится в геометрической прогрессии.
— Вы слишком самоуверенны! — воскликнул Геббельс. — Вы забываете, что на наши приготовления может наткнуться абвер, и тогда нам точно не сносить головы. Как говорится, неожиданное приходит очень часто.
Гейдрих покачал головой:
— Абвер занимается совсем другими задачами: внутри страны у него практически нет никакой агентуры, разве что в вермахте. Это не реально. К тому же конечную цель операции знаем только мы втроем. Больше никто из участников настоящей цели и ее организаторов знать не будет.
— Я согласен с Рейнгардом в том, — вмешался Гиммлер, — что посвящать фюрера в эту затею не следует. Если мы посвятим в это дело фюрера, то в определенный момент он же и повернет его против нас. Чего вы боитесь: мы никого из исполнителей далеко от себя не отпустим.
— И все равно — риск слишком велик, — продолжал возражать Геббельс, — Один неверный шаг, и мы все втроем окажемся на одной виселице.
— Тогда — забудем про этот разговор, — отрезал Гейдрих.
— Но, может, все-таки мне поговорить на эту тему с фюрером? — продолжал настаивать министр пропаганды, — Я сумею ему все объяснить.
— Не надо, — покачал головой Гиммлер, — Забудем про это. Рейнгард, а как у вас движутся дела в отношении погрома?
— Мои люди начали операцию по подготовке исполнителя акции. Но вы же сами понимаете — это требует времени. Акцию проведем, скорее всего, в Париже. Я долго думал и пришел к выводу, что для нашей цели больше всего подходит фон Рат. Лучше он таким образом сослужит нам хоть какую-то службу, чем кончит за решеткой. А за решетку он рвется всеми силами: у меня папка с его высказываниями пухнет день ото дня.
— Неужели же он зашел так далеко? — изумился Геббельс.
— Наша задача в том и состоит, чтобы не дать человеку зайти слишком уж далеко, — улыбнулся Гиммлер. — Любое преступление легче задавить в самом начале, чем устранять его последствия.
Геббельс только удивленно покачал головой.
— У меня уже готовы проекты инструкций по проведению погрома, — продолжил тему Гиммлер, — Я посоветовался кое с кем из руководителей местных организаций, они говорят, что их люди вполне могут осуществить такую акцию. Никаких эксцессов не будет — все будет под контролем.
— Все это надо сделать в стихийном порыве возмущения, но с немецкой аккуратностью и точностью, — оживился Геббельс.
— Вот для этого там и будут наши люди, — кивнул головой Гиммлер.
Когда они уже разъезжались после дружеского ужина, Гейдрих сел в машину Гиммлера, сославшись на то, что по дороге им надо будет обсудить кое-какие дела. Уже устраиваясь рядом с Гиммлером в машине он сказал:
— Я полагаю, задуманную попытку покушения надо будет осуществить, не привлекая к этому Геббельса. Мы слишком много выиграем от этой операции.
— Вы с ума сошли, — возмутился Гиммлер, — он же первый нас с потрохами и выдаст!
— Не думаю, — возразил Гейдрих. — Вы же видели, какой он трус. Мы его предупредим, что если он заикнется где-нибудь хоть словом о том, что ему известно, то пойдет с нами в одной упряжке. И предъявим ему для этого доказательства. Он с перепугу даже не догадается их как следует проверить. А вот мы от этой акции выиграем много: заговор раскроем мы, и наши акции взлетят к потолку.
— Может, вы и правы, — задумчиво сказал Гиммлер, — Я верю вашей интуиции и способностям, Рейнгард.
И Гейдрих понял, что ему дан зеленый свет.
В кабинет президента Бенеша вошел взволнованный секретарь с газетой в руке. Бенеш удивленно поднял глаза, обычно его секретарь был сдержан и спокоен.
— Что случилось, Ян?
— Мы получили сегодняшнюю «Таймс», посмотрите, что они пишут!
С этими словами секретарь положил перед Бенешем свежую газету.
Бенеш сразу же понял, что ему надо просмотреть опубликованное здесь интервью премьер-министра Великобритании Чемберлена. Бенеш достаточно хорошо владел английским, и уловить смысл при беглом просмотре ему не составляло труда. В начале интервью шли пространные рассуждения премьер-министра о делах и событиях внутренней английской политики. Здесь все было бесцветно, пресно, а главное — не было ничего нового и интересного. Далее следовали рассуждения лорда Чемберлена о делах внешней политики. Здесь Бенеш сразу же нашел то, что так взволновало его секретаря. Это касалось отношения Чемберлена к Судетскому кризису. И хотя фразы через раз начинались словами: «Я думаю», «По моему мнению» и так далее, Бенеш прекрасно понимал, что премьер-министр сумеет убедить в своем мнении и парламент. В этом интервью Чемберлен открыто говорил, что чехословацкому правительству надо внимательнее отнестись к мнению национальных меньшинств, «даже если это приведет к отделению Судет от Чехословакии». В статье впервые подавалась идея о проведении плебисцита в Судетах. Бенеш тут же вспомнил американские газеты от 14 мая, где приводились неофициальные высказывания лорда Чемберлена во время завтрака в отеле «Леди Астор». Там говорилось, что, по словам британского премьер-министра, если Германия нападет на Чехословакию, то ни Франция, ни Англия, ни, скорее всего, Россия не предпримут никаких действий. Лорд Чемберлен там также сказал, что Чехословакия в нынешнем виде как государство существовать не может и что Англия считает: в интересах сохранения мира в Европе Судеты рационально передать Германии.