Вздрогнув, Аврора попросила его объясниться.

— Простите, баронесса. После той ночи, когда Собран повредился рассудком, я отправился искать тело. Думал, он убил женщину — женщину, с которой встречался.

— Но Собран говорит, что это была не женщина… то есть он не говорил, будто встречается с женщиной. Он вообще не говорил ни о каких свиданиях. Собран сказал, что его человек, дружба с которым отравлена, не женщина.

— Что еще за отравленная дружба? Мы с Софи думали, он встречается с вами.

Баронесса и каменщик покраснели, глядя друг другу в лицо. Затем Аврора сухо произнесла:

— Приятно, что я наконец помогла вам разрешить эту неловкую ситуацию. Мы с Собраном друзья, и только. К тому же, мсье Лодель, я вовсе не уверена, что Собран предпочитает женщин.

Антуан затряс головой, полный решимости оправдать друга перед подобным обвинением.

— Нет-нет! В молодости Батист Кальман дурно влиял на Собрана, и Софи даже говорила, будто видела, как они… и по той же причине Собран отправился вслед за Батистом на войну. Но то — юношеское, незрелое… да и брак совсем не оправдал надежд Собрана…

Некоторое время они молчали, пытаясь унять возбуждение. Аврора сложила трясущиеся руки на коленях, а Антуан, до того сидевший подавшись вперед, выпрямился и как бы сдулся.

Аврора спросила:

— Подумав о трупе, вы не вспомнили о Женевьеве Лизе? Или о Мари Пеле?

Побледнев, каменщик покачал головой.

— Собран назначил мне встречу еще весной, и Тоща же я подумала о Мари Пеле. Сама не знаю почему. И вот, две недели назад случается новое убийство, в Шалоне-на-Соне. Да, это не в вашей провинции, но я знаю о деле, потому что барону поручили Наняться им из-за двух предыдущих.

— А еще из-за того, что убили младшую сестру Женевьевы Лизе, — добавил Антуан. — Алину Лизе, которой дружила Сабина Жодо.

— Анри сказал, она была старой девой.

— Алине было двадцать шесть — дева, только, на мой взгляд, вовсе не старая. Софи говорила, Леон якобы собирался предложить ей руку и сердце. Алина была близка нам, потому что стала крестной дочерей Сабины.

— Анри говорил, что подозрения пало на ее кузена Жюля, который всегда был не в себе.

— Жюль — дурачок, которому вечно что-то мерещится. Он был влюблен в Женевьеву, все это знали. — На глаза Антуана выступили слезы. Было видно, как ему плохо. — Как могли вы заподозрить Собрана?

— Насколько мне известно, кроме этих убийств ничего ужасного и необъяснимого в провинции не происходило, вот почему. Собран о своей тайне говорит как о бездонном колодце. Он сам рассказывал, как нашел тело первой убитой девушки, Женевьевы, и говорил об этом скорее обиженно, чем в ужасе, однако временами Собран, если расстроен, показывает лишь отвращение. Мсье Лодель, я не подозреваю Собрана в убийстве, я подозреваю его в укрывательстве убийцы. Думаю, чувство вины и это знание отравили его дружбу.

Аврора должна была все выяснить, а потому нуждалась в союзнике, дабы расследование не оказалось вторжением. Заговор отдавал ребячеством, однако Аврора устала быть вежливой. Она вспомнила, как сама же ободряла хирурга. «Это было необходимо!» — говорила она, будто сострадательная святая мученица, благодарившая палача за пытки. Да, необходимо, но ей-то хотелось выть, кусать врача за руку. Время учтивости прошло, учтивость теперь равна пустой болтовне.

Антуан спросил:

— Чем я могу вам помочь, баронесса?

— Приходите к холму и спрячьтесь там поблизости. Мне может понадобиться помощь, поэтому будете тайно следить за мной.

Антуан закивал головой.

— Пришло время все узнать. Но, мадам, при чем здесь убийства? Думаю, вы ошибаетесь. Собран видится с любовницей, старой любовницей — какой-нибудь высокой особой, только не с вами.

Аврора постаралась припомнить кого-нибудь одного с ней положения на тридцать миль отсюда во обе стороны реки. Однако не вспомнила никого моложе себя.

— Я бы очень хотела, чтобы вы оказались правы, — сказала она каменщику.

Лица обоих отражали взаимное негодование. Аврора сказала, что если встреча отменится, то предупредит письмом. Антуан подал ей руку, когда она вставала, проводил до кареты и помог сесть.

Через месяц после летнего солнцестояния Аврора навестила Собрана в его новом прекрасном доме в утро, когда все близкие разъезжались кто куда: Мартин и младшие дети — к Сабине в Шалон-на-Соне, Леон, Аньес и Селеста — на минеральные вода в Сен-Флорентин. Аврора привезла им дорожные дары: две корзинки с бутылками сладкого вина, сушеные фрукты, сыры, джемы и хлебные корки, запеченные в травах и масле в оловянных формочках. И конечно же, журналы, которые так обожала Аньес, готовая часами разглядывать страницы с гравюрами, изображающими дам в модных нарядах.

Собран видел, как Аврора выходит к карете. Она остановилась и, закрыв зонтик, сказала:

— Я не смогу явиться на встречу, — и поспешила объяснить: — У Анри умирает тетушка, и я должна с ней проститься.

— Ну разумеется, — ответил Собран, глядя, как Аврора суетливо подергивает шелковый шнурок на ручке зонтика.

Наконец она продела в петельку руку и, не поднимая взгляда, произнесла:

— Женщины — будто Пандора, так и норовят открыть какой-нибудь запертый ящик. — В голосе сквозило жеманство.

— Понимаю, — произнес Собран, сглаживая ей путь к отступлению.

Аврора взглянула на друга.

— Трудно сказать, надолго ли я задержусь. Все зависит от того, крепко ли тетушка Анри станет цепляться за жизнь.

Она посмотрела мимо Собрана на холм, где под сенью перечного дерева стояли стол и стулья. Собран и Батист особенно любили присесть там в тенечке в жаркую погоду и обозревать видимую часть виноградников Жодо-Кальман. К ветви дерева был привязан треугольный навес; двумя другими концами навес крепился к длинным шестам, напоминая вход в шатер бедуина. Авроре показалось, будто она даже отсюда слышит, как нетерпеливо шуршит ткань — словно хорошо обученный, но слишком ретивый пес на охоте.

Аврора прекратила возиться с зонтиком и подала руку Собрану — тот отвел ее к карете и помог сесть. Аврора позвала Поля — сын стоял у крыльца Я разговаривал с Аньес. Услышав зов матери, он поцеловал девушке руку и поспешил к экипажу. Аврора с Собраном переглянулись, словно спрашивая друг друга: вы тоже заметили? Поль этого не видел и, подойдя к карете, сказал Собрану: он-де рад, что Батист остается — можно вместе сходить на рассвете порыбачить. Затем пожал Собрану руку и сел подле матери, смотревшей на Собрана мрачным взглядом.

Письмо о состоянии тетушки барона было написано при свече у постели больной. Сообщалось, что старуха отошла быстро, поток жизни в ней иссяк, как струя воды в кране насоса. Ноги покойницы уже остыли, и писавший письмо звал Анри с Авророй на похороны.