Миаль молчал. Он не находил случившееся ни забавным, ни полезным – в отличие от своего спутника. Да и спутник этот был уже не тот, что в начале путешествия. Эрнесто, с которым Миаль так сдружился в Аргентине, был студентом-медиком, схватывавшим знания на лету, он мечтал найти лекарство от астмы и в перспективе обещал стать талантливейшим врачом. Идея путешествия по лепрозориям, которую год назад озвучил биохимик, действительно всерьез увлекла Эрнесто. По крайней мере тогда…

Эрнесто нынешний сильно отличался от того юноши. Миаль начинал понимать, что страстной натуре его приятеля требовалось нечто большее, гораздо более глобальное и масштабное, чем путешествие по лечебницам, медицинская практика и научные работы.

Настанет час, и их дороги окончательно разойдутся. А пока друзья глазели по сторонам из окон автобуса и искренне радовались вновь обретенной свободе.

Озеро Титикака, Боливия,

август 1952

Эрнесто сидел на краю широкой крепостной стены и смотрел то на разлившееся по горизонту широкое озеро Титикака, то на белые пики гор вдалеке, то на высеченные вокруг на каменных стенах храмов и колонн изображения давно вымерших животных. Прямо под его ногами раскинулся поражающий своими размерами, симметричностью и безупречностью линий древний археологический комплекс Тиуанако.

Этим местом Эрнесто бредил последние несколько месяцев – с тех самых пор, как расстался с Миалем, которому предложили место доктора в лепрозории Каракаса. Чуток поразмыслив, Миаль осел в Венесуэле. И хотя он уверял, что делает это исключительно из прагматических соображений, Эрнесто точно знал настоящую причину. У этой причины были грустные ярко-зеленые глаза, спутанная грива светлых волос на голове и самое обычное, но в то же время самое прекрасное, по словам Миаля, имя – Хулия. Девушка была пациенткой лепрозория вот уже второй год, и, увидев ее, биохимик пропал – окончательно и бесповоротно.

Эрнесто совсем было решил возвращаться в Аргентину в одиночестве, но тут случай подкинул ему встречу с дальним родственником по отцовской линии, торговцем лошадьми. Тот как раз отправлял партию лошадей в Майами, и Эрнесто просто не мог не воспользоваться возможностью своими глазами увидеть этот «оплот империализма и вселенского зла» – Америку. Его скудных финансов хватило, чтобы задержаться в Майами на месяц, и почти все это время он провел в местной библиотеке, жадно поглощая новые знания.

Именно там он вычитал про загадочную древнюю цивилизацию Тиуанако и загорелся страстным желанием своими глазами увидеть это чудо.

Таинственные тиуанако обитали у озера Титикака несколько тысячелетий назад; они не знали письменности, но обладали знаниями о животных, которые давно считались вымершими, и украшали их изображениями керамику и скульптуры, а астрономическая ориентация их обсерваторий не соответствовала наклонению оси Земли в наше время. Загадочные тиуанако выстроили на высокогорье город Тайпикала, что означало «центр мира». Впечатляющие размеры массивных храмов поражали воображение; подобные постройки было бы непросто повторить даже в современное время.

Ни одна из прочитанных Эрнесто книг не могла объяснить, что случилось с некогда великой империей; когда к озеру Титикака явились первые инки, величественный комплекс был вот уже много веков как заброшен – и при этом совершенно нетронут, словно сами боги хранили его от разрушений временем.

Инки решили, что именно отсюда берет начало человеческая жизнь на земле и именно в воды Титикаки возвращаются души людей после смерти. Они назвали найденные постройки «Тиуанако», что означало «мертвый город», а когда их империя пала, озеро Титикака обзавелось еще одной легендой – о подводном городе Ванаку, где инки якобы спрятали несметные сокровища своей цивилизации от испанских конкистадоров.

На самом деле, кроме обычного любопытства, у Эрнесто была еще одна причина, по которой он так хотел побывать у озера Титикака, – тайная, манившая и одновременно немного пугавшая.

С тех пор как они с Миалем побывали в Мачу-Пикчу, Эрнесто хотел кое-что проверить. Он плохо помнил, что случилось с ним в Перу; приятель рассказывал, что видел, как его окружили какие-то тени, и он с ними о чем-то говорил. Сам Эрнесто отчетливо помнил лишь присутствие чего-то иного рядом с ним – и странное ощущение родства.

Именно после Мачу-Пикчу с ним начали происходить странные, необъяснимые вещи – как тот случай у моста с повстанцами, когда у него получилось незамеченным пройти через толпу, или инцидент с футбольной командой. Именно с той поры Эрнесто постоянно казалось, что совсем рядом с ним находится иной мир, к которому он каким-то образом причастен. Чудо было на расстоянии вытянутой руки, Эрнесто пытался дотянуться до него – но безуспешно. И он решил, что если где и сможет прикоснуться к нему еще раз, то наверняка в самом центре загадочного древнего города, бывшего некогда сердцем таинственной и могущественной цивилизации. И надеялся, что, прикоснувшись к этому иному миру еще раз, он наконец-то поймет, что же его с ним связывает и что за странной силой он обладает.

И вот теперь Эрнесто сидел на краю широкой крепостной стены, пожалуй, самого загадочного города, выстроенного таинственной цивилизацией тысячи лет назад, – сидел и ждал, сам не зная чего…

* * *

Когда окончательно стемнело, а встречи с иным миром так и не произошло, разочарованный Эрнесто нехотя покинул Тиуанако и направился на ночлег в крошечную индейскую деревушку, расположенную неподалеку, у кромки густых влажных джунглей, ночные обитатели которых оглашали округу своими криками. В этой притулившейся в низине, в тени некогда великого города деревушке Эрнесто облепили полуголые ребятишки; они не клянчили денег, но смотрели на пришельца с таким любопытством и надеждой, что и без слов было понятно, чего они ждут от белокожего незнакомца.

Эрнесто вздохнул. Все его естество рвалось им помочь, но даже если бы у него и было с собой достаточно денег, чтобы одарить всю детвору, эти гроши ничего бы не изменили. Полученные монеты дети отдали бы родителям, а те потратили бы их в лучшем случае на лекарства, а в худшем – и, увы, более вероятном – на выпивку. Да и лекарства им навряд ли бы помогли, так как причиной большинства проблем со здоровьем во всех странах Южной Америки, где Эрнесто побывал, было банальное истощение. Нет, просто деньгами им не поможешь, здесь нужны куда более глобальные перемены.

В единственной на всю деревню пивнушке, выстроенной из бамбука и покрытой сухими пальмовыми листьями, было шумно и людно – несмотря на царившую в округе нищету, местные жители старались радоваться хотя бы каким-то мелочам жизни. Даже если это всего лишь не лучшего вкуса гуаро и пусть и не лучшего исполнения, но зато от души, игра на пинкильо[14].

– Налей и мне стаканчик, амиго, – попросил Эрнесто хозяина, усаживаясь за пустующий кособокий столик в углу.