Джеймс коротко кивнул.

Она повернулась ко мне:

– Рада была познакомиться, мисс Белл.

Отец Джеймса не сказал ни слова. Бофорты вышли из закроечной. Только когда дверь за ними закрылась, я снова смогла вдохнуть полной грудью.

– Ты мог бы меня предупредить, – тихо заметила я.

Джеймс напряженно повернулся. Хотелось бы мне хоть что-то прочитать в его взгляде, но там не было ничего, кроме леденящей бирюзы.

– Перси ждет тебя внизу.

– Да, но я-то готова. Это ты все еще застрял в девятнадцатом веке. – Я осторожно улыбнулась ему.

Он не ответил на мою улыбку.

– Наша поездка закончилась, – начал Джеймс, и голос его звучал так же, как выглядел он сам. Холодно и дистанцированно. – Тебе лучше уйти.

Я нахмурилась:

– Что?

– Ты должна уйти, Руби. – Он произнес это медленно и членораздельно, почти по слогам, как будто я была совсем тупая. – Мы увидимся в школе.

Он развернулся и ушел за перегородку, чтобы переодеться. Какое-то время я непонимающе смотрела ему вслед. Но потом мозг подсказал, что он сделал только что. Как он со мной говорил.

Ярость охватила меня, и я сделала шаг вперед, чтобы остановить Джеймса и призвать к ответу. Но мне ничего не удалось сделать. Тристан спас своего хозяина. В глазах его выражалось сожаление, но и строгость.

– Идемте, Руби. Я провожу вас вниз.

Он потянул меня за руку. Я дала себя увести. Когда мы шли через закроечную, я ощущала на спине сочувственные взгляды сотрудников.

Мой плащ-невидимка сполз.

О том, что я в выходные была с Джеймсом в Лондоне, говорили все вокруг. Якобы даже есть фотоснимки, как мы вместе входим в магазин. Вдруг оказалось, что в Макстон-холле мое имя знают люди, лиц которых я даже не видела никогда. Кто-то стал со мной мило здороваться в коридорах, другие – большинство – перешептывались за спиной. Но хуже всего сиделось на уроках, когда я вообще не могла сосредоточиться, потому что одноклассники непрерывно таращились на меня. Как будто ждали, что я в любой момент встану и начну рассказывать, что было в выходные между мной и Джеймсом Бофортом.

При этом я хотела как можно скорее забыть минувшую субботу. Я все еще чувствовала себя униженной, а моя злость на Джеймса становилась тем больше, чем чаще я думала о его непростительном поведении.

Когда раздался звонок на перемену, я всерьез собиралась пропустить обед, но была слишком голодна, чтобы так поступить. Кроме того, Лин пообещала быть моей защитной стеной – и заодно рассказать горячие сплетни об отце.

– У него опять новая подружка, – сообщила она после того, как некоторое время мы ели молча.

Я переключила внимание с лапши удон на Лин:

– Надеюсь, на сей раз не брачная аферистка? – спросила я с набитым ртом.

– Нет. – Она скорчила гримасу. – Вернее, я надеюсь, что нет.

– Ну и? – осторожно спросила я.

Лин пожала плечами, отложила недоеденный сэндвич и вытерла пальцы салфеткой.

– Я не знаю. Но мне кажется, он мог бы сделать перерыв в своих знакомствах после того, как промахнулся с последней женщиной.

Лин раз в месяц встречается с отцом, чтобы совсем не прерывать с ним контакт, и я не могу налюбоваться, как разумно она ведет себя в этой ситуации. Я бы, наверное, видеть не могла папу, если бы он так обошелся со мной и с мамой.

– Ну и как она, мила? – спросила я наконец.

Лин снова пожала плечами:

– Да. Даже слишком.

– Что ты имеешь в виду?

– Сама не знаю. Как-то мы не законтачили. – Она принялась отщипывать от салфетки мелкие кусочки. – Но это нормально. Нельзя же с каждым человеком добиться полного понимания.

Я на мгновение задумалась.

– Но с некоторыми людьми контачишь на удивление быстро. – При этом я непроизвольно глянула в сторону Джеймса и его друзей. Они заняли одно из лучших мест у высоких окон и оживленно о чем-то разговаривали. Джеймс пошутил, и Рэн так сильно рассмеялся, что Кешу пришлось хлопать парня по спине, потому что тот поперхнулся.

– Ты так говоришь, будто знаешь это по собственному опыту, – заявила Лин, многозначительно взглянув на Джеймса.

Я отрицательно помотала головой и снова уткнулась в лапшу.

– Давай, колись. Не хочешь рассказать, что произошло?

– Я же тебе рассказала.

Лин подняла бровь:

– Ага, «мы забрали костюмы», вот и все, что ты мне рассказала. Но я же не дура.

Я глубоко вздохнула.

– Да все было нормально. Даже более чем нормально. Пока вдруг не объявились его родители.

Лин ахнула:

– Ты познакомилась с Бофортами?

Я спокойно кивнула:

– Они… очень эффектные. Особенно мать, – начала осторожно я. – Я не очень-то с ними разговаривала, встреча была короткой. Но после этого Джеймс снова стал вести себя как обычно.

– И что он сделал? – спросила Лин и, кажется, вспомнила про поднос с едой. Не сводя с него глаз, она откусила кусочек от сэндвича.

– Он меня прогнал. Наружу вывели буквально с конвоем.

Она перестала жевать. Очевидно, ее шокировала эта неприятная новость.

Я бессильно пожала плечами. Действительно не хотелось больше вспоминать о своем ужасном возвращении домой в субботу, когда пришлось делать глубокие вдохи и выдохи, чтобы хоть как-то успокоиться.

– Это был самый серьезный позор, какой мне только приходилось пережить, – пролепетала я и снова отважилась посмотреть в сторону Джеймса.

Как раз в этот момент он обернулся на меня. Когда наши взгляды встретились, внутри заново вскипела ярость, и я едва сдержалась, чтобы не встать и не шарахнуть его по голове тяжелым подносом.

Но он заморгал и оборвал наш зрительный контакт, переключив все внимание на друзей.

– Как же так, почему он тебя выгнал? – спросила Лин.

Это был как раз тот вопрос, над которым я ломала голову остаток выходных. И я остановилась лишь на одном объяснении, которое казалось убедительным.

– Я думаю, ему стало стыдно. Видела бы ты, как посмотрел на меня его отец. Как будто я была собачьим дерьмом, прилипшим к ботинку. – Я пододвинула к себе чашечку с десертом: шоколадный крем со сливками, украшенный земляникой и листиком мяты. Хоть что-то хорошее припас этот день.

– Но это же полная чепуха. Никто на свете не может внушить тебе такое чувство, – сказала Лин так возмущенно, что я опешила.

– Но это правда, – ответила я. – Ты бы никогда даже не повернулась в мою сторону, не случись драмы с твоими родителями.