– Просто предупреждаю.

– Спасибо, но думаю, я справлюсь, что бы они ни сказали.

– Тогда ты будешь первой.

– Вот и отлично.

Зак пожал плечами, допил виски и поставил пустой бокал в бар.

– Садись.

Он махнул рукой в сторону обитого твидом дивана, снял галстук, расстегнул рубашку и закатал рукава. На его руках и груди росли темные волосы, кожа, несмотря на позднюю осень, была загорелой.

– Просто для поддержания разговора, – сказал Зак, – во сколько нам обойдется твое молчание и отъезд домой?

– Что?

Он обжег Одри презрительным взглядом.

– Я не собираюсь верить в сказки, понятно? Это пустая трата времени. Поэтому давай перейдем к делу. Ты хочешь устроить большой скандал, шумиху в прессе, консультации с юристами и тому подобное и доказать, что ты Ланден, так? – Зак налил себе еще виски.

– Я и есть Ланден. По крайней мере, я думаю, что это так.

– Ну конечно, ты Ланден, – сказал он с издевкой.

– Не обязательно иронизировать.

– Хорошо, тогда вернемся к главному. Сколько будет стоить, чтобы ты передумала и решила, что ты все-таки Одри Нэш?

– Я и так Одри Нэш.

– Значит, ты настаиваешь на обоих вариантах?

– До тех пор, пока не докажу, что я Ланден. – Огонь в камине вспыхнул ярче, но Одри с трудом сдерживала нервный озноб. – Я не приехала бы сюда, если б не думала, что я твоя сестра.

– Единокровная сестра, – поправил Зак. – Давай будем точными. Будем придерживаться фактов. Значит, ты решила воспользоваться сходством с моей мачехой?

– Может, прежде чем судить, сначала посмотришь кассету?

– Ту самую волшебную кассету? – переспросил Зак с вызовом.

– Да, видеозапись, которая привела меня сюда.

Запись послужила поводом, но не являлась доказательством, по крайней мере, убедительным доказательством. Неожиданно она показалась Одри такой же несерьезной, как и мечты Виктора о том, что в один прекрасный день она станет богатой и знаменитой.

– Я нашла эту кассету после смерти отца. Он оставил ее мне.

– Не могу дождаться, – пробормотал Зак с сарказмом. – Но скоро мы начнем твое шоу.

Он поставил ее бокал с виски на край журнального столика со стеклянной крышкой, снова налил себе и встал у окна, наблюдая за каплями дождя, бегущими по стеклу.

Одри встала и спросила:

– Если ты не возражаешь, я хотела бы пройти в туалетную комнату.

– В туалетную комнату? – передразнил Зак. – Так это называют девушки на фермах в Монтане?

Одри несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, затем посмотрела ему в глаза.

– Тебе все это очень нравится, правда? Зак осмотрел ее с ног до головы.

– Мне ничего не нравится.

– Но ты с удовольствием издеваешься надо мной, стараешься запугать.

– Ты сама ввязалась в это. Ищи «туалетную комнату» сама. Может быть, тебе удастся вспомнить.

Одри молча схватила сумку и выскочила из комнаты. Коридор казался незнакомым, но она пошла направо, повернула за угол и остановилась, увидев нечто, что можно было бы назвать музеем семьи Дэнверс. Фотографии, награды, трофеи расположились на застекленном стеллаже.

Большая фотография в центре заставила ее задержать дыхание: Уитт, Кэтрин и Ланден. Одри зачем-то потрогала стекло, палец оставил почти незаметный след на тонком слое пыли. Кэтрин, одетая в платье цвета красного вина с длинными рукавами и открытой шеей, в бриллиантовом колье, сидела в плетеном кресле, держа на коленях улыбавшуюся Ланден. Девочке на фотографии было около трех лет. Ее розовое бархатное платьице было украшено кружевным воротничком, густые черные волосы спадали длинными вьющимися прядями. Уитт стоял за креслом, одной рукой обнимая жену с видом собственника. Он тоже улыбался в камеру.

«Папа», – подумала Одри. Неужели это ее семья? Настоящая семья. У нее защемило сердце, на глаза навернулись слезы. После всех этих лет мучительной неизвестности неужели она наконец нашла их, своих настоящих родителей? Она задержала взгляд на подбородке Кэтрин, так напоминавшем ее собственный, снова взглянула на улыбающееся личико девочки. Хотя Виктор и Шэрон очень редко фотографировали ее, когда Одри была маленькой, сходство было несомненным.

«Ты моя мама?» – беззвучно спросила она у женщины на снимке.

– Очень трогательно, правда?

Одри испуганно обернулась. Она не слышала, как подошел Зак, и не знала, что он стоит за ее спиной, наблюдая.

– Я не слышала, как ты подошел. Зак пожал плечами.

– Как тебе музей? Не правда ли, мило? – Он обвел глазами снимки. – Семья Дэнверс при полном параде.

Одри смотрела на стенд. Дипломы и футбольные кубки, награда Триш из школы искусств, студенческий билет Нелсона, награда Джейсона, полученная в соревнованиях по плаванию, и ключ от города, врученный Уитту как почетному гражданину. Немало и фотографий: Уитт на торжественных церемониях, Уитт с одним или несколькими детьми, молодой Уитт со своим отцом, Джейсон в футбольной форме, Нелсон в мантии магистра, свадьба Джейсона, Триш в вечернем платье. Но здесь не было ни одного изображения Зака, ни детского, ни взрослого. Одри не поверила своим глазами и снова осмотрела все.

– У меня не было значительных достижений, – объяснил Зак, словно прочтя ее мысли. – Уитт не любил пустых снимков.

– Я не ожидала увидеть это. – Она показала на стену.

Зак взглянул на портрет Уитта со второй женой и младшей дочерью и застыл, глядя на Кэт. Одри почувствовала, что присутствует при какой-то интимной сцене, не предназначенной для посторонних глаз.

– Я так и не нашла...

Зак резко повернулся к ней.

– За поворотом, вторая дверь налево.

Одри поспешила исчезнуть. Ей не хотелось быть свидетелем при встрече Зака с прошлым.

В ванной она умылась холодной водой. «Не позволяй им запугать тебя», – твердила она мысленно, глядя на свое бледное отражение в зеркале.

Когда Одри вернулась в кабинет, Зак снова стоял у окна, глядя в ночь.

Напомнив себе, что ей нужен хотя бы один союзник в семье, которая попытается уничтожить ее, Одри взяла бокал, приготовленный для нее Заком, и отпила глоток, обжигая горло и желудок.

– Знаешь, почему я пришла к тебе первому? – спросила она, надеясь сломать невидимый барьер, который он поставил между ними. Зак не ответил, просто продолжал смотреть в ночь.

– Я думала, что ты сможешь понять.

– Я ничего не смыслю в притворстве.