«— Лев Яковлевич, при всех заверениях в том, что Движение в поддержку армии носит неполитический характер, вокруг вашего имени развернута политическая борьба. Коммунисты, судя по всему, перетянули вас к себе и, по слухам, оплачивают ваши поездки по стране. Так что же Лев Рохлин в политике — самостоятельная фигура?

— После того как я разуверился в возможности конструктивно работать с «партией власти» в вопросах обеспечения обороноспособности страны и обратился к президенту с известным посланием, возник вопрос: «Что делать дальше?». В попытках ответить на этот вопрос и возникло понимание того, что общественное мнение осталось единственным, к чему можно было обратиться за поддержкой. На первом этапе у нас не было политической цели. Мы собирались лишь привлечь общественное внимание к проблемам армии и оборонной промышленности. Мы рассчитывали на поддержку общественного мнения в борьбе за армию, за обороноспособность страны. Хотели заставить власти повернуться лицом к этой важнейшей государственной проблеме.

И когда были в вашем городе, то говорили именно об этой задаче. Именно в Санкт-Петербурге нас настигла весть о том, что президент пообещал «смести Рохлиных». Таков был ответ властей.

Позднее, когда мы проехали по первым четырнадцати областям России, то поняли, что реакция президента вызвана не эмоциональным порывом. Причины лежат куда глубже. От общественности скрывается катастрофическое положение не только в армии, но и в стране в целом. Промышленные предприятия стоят. Сельское хозяйство пришло в упадок. Финансовое положение подавляющего большинства регионов не выдерживает критики. И можно только удивляться тому оптимизму, с каким представители власти говорят о грядущем царстве благоденствия.

Лично у меня сложилось впечатление, что президент все это знал и поощрял спектакль, разыгрываемый своими приближенными. Иначе с чего бы он так отреагировал на мое Обращение?

Ведь если бы я был не прав, президенту не было нужды «сметать» ни меня, ни тех, кто поддержал мое Обращение. Подумаешь, генерал восстал. Мало ли их восставало последние годы? Тем более ни в политике, как утверждают, ни в экономике генерал ничего не смыслит. Чего беспокоиться, коли в стране все нормально: народ сыт и доволен, экономика процветает, армия сильна, безопасность страны обеспечена. Пусть себе кричит. Люди- то видят, как оно есть.

Но в том-то и дело, что не в генерале проблема. И не в его дерзости. Генерал, основываясь на знании дел в вопросах обороны, раскрыл общую ситуацию в государстве. И это страшно. Надо «смести».

А мы, в свою очередь, сделали вывод, что без изменения политического курса руководства страны невозможно решать никакие другие проблемы. Нынешний режим доказал, что не способен на конструктивные шаги. Поэтому он должен уйти.

Так сформировалась политическая позиция нашего Движения.

То, что нас поддержали коммунисты, это лишь фрагмент из общей картины. Сергея Глазьева, Мартина Шаккума, Леонида Шебаршина вряд ли можно отнести к числу людей с ортодоксальными коммунистическими взглядами. Нельзя отнести к ним и представителей Союза промышленников и предпринимателей.

А сказки о финансировании коммунистами наших поездок по стране — это лишь уловка властей, которые продолжают пугать людей жупелом темного коммунистического прошлого. Уловка эта уже потеряла значение. Режим не смог доказать, что способен построить светлое демократическое завтра. Он умудрился опорочить даже само слово «демократия».

В стране достаточно здравомыслящих людей, обладающих большими финансовыми возможностями и готовыми поддержать нас. И дело не в том, что они придерживаются каких-то идеологических догм, а в том, что у них болит душа за Россию. Те, у кого она болит, сегодня вынуждены идти в политику. И совсем не в ту, которую проводят нынешние власти.

— Вас упорно представляют лидером (часто «свадебным генералом) ближайшего путча. Как вы собираетесь все же провести осень?

— Не думаю, что можно быть одновременно лидером путча и «свадебным генералом». У меня была полная возможность быть последним. В НДР я мог бы жить сыто и спокойно. Условие одно: молчать и не высовываться.

Кстати, путчи тоже готовятся втихомолку. Никому об их подготовке не сообщают. Мы же не заговорщики. Мы действуем открыто. И о своих намерениях говорим во весь голос: режим, ведущий страну к катастрофе, должен уйти.

При этом мы уверены — режим не уйдет добровольно. Он будет продолжать цепляться за власть и попытается привести в действие созданную им огромную машину подавления инакомыслия. Но тогда всем станет ясно — итоги шестилетней деятельности режима не результат непреднамеренных ошибок, а целенаправленная, продуманная политика геноцида народа и развала страны.

Все говорит о том, что режим готов пролить море крови, лишь бы удержаться. В ход пойдут и ложь, и танки.

Иначе, зачем было все прошедшие годы с завидным упорством разваливать армию и одновременно наращивать полицейские силы? Зачем было ставить под контроль все средства массовой информации? Зачем концентрировать в одних руках все финансы?

Я не знаю, как пройдет осень. Но если мы увидим, что народ больше не может терпеть, мы поддержим его. И все вместе заставим режим уйти. Мы, повторяю, не заговорщики. Мы ориентируемся не на тайные сговоры, а на народную волю. В этом наша сила.

— Вы неоднократно утверждали, что власть намерена развернуть хитроумную кампанию по вашей дискредитации. Не переоцениваете ли вы свою роль в сегодняшней политике? Вот Лебедь — тоже был грозен, а сейчас о нем и не слышно.

— Политик я неискушенный. Я не умею лавировать, не умею приспосабливаться, играть словами. Но я привык реально смотреть на вещи. И как военный, шесть с половиной лет провоевавший, считаю самым страшным — переоценить свои силы и недооценить противника. А противник сегодня весьма искусный. Он не простит ни малейшей ошибки. Если же ошибок не совершать, то они все равно будут придуманы.

И дело тут не во мне. Страна в беде, и этот факт может объединить всех — и правых, и левых, и центр. История создания нашего Движения, когда за два месяца родилась общероссийская оппозиционная властям организация, — яркое тому подтверждение. Я, честно говоря, не ожидал этого и лишь волею судьбы оказался сегодня в центре такого объединения. Был бы на моем месте другой — против него так же работала огромная машина дискредитации. Это единственное, что может сегодня власть. За ее плечами нет ничего, чем можно было бы гордиться и за что можно было бы ее уважать. Ее представители сами прекрасно знают это.

— Как для вас лично прошел переход из «партии власти» к левым? Хотелось бы знать, каковы ваши истинные политические взгляды?

— Не вы первые, кто пытается выяснить мои политические взгляды. Но сколько бы раз я ни говорил об этом, всегда вижу неудовольствие на лицах. Мне кажется, что спрашивающим хочется обязательно приспособить политические взгляды под какой-то определенный цвет — красный, белый, черный… Похоже, это связано с бедностью нашей политической истории, которая приучила людей к совершенно определенным цветам и заведомо не предполагает ничего другого. Меня все время пытаются заставить поклясться в любви к тому или другому цвету. Но я всегда говорю, что я не признаю внешних оттенков. Меня волнует суть вещей. Если под красным знаменем идут люди, которые сумели обеспечить процветание страны, ее безопасность, и накормить народ, как это происходит в Китае, я за этих людей и за цвет их флага. Если такие же люди идут под каким-то другим флагом, я за них. Других причин для определения своего отношения к тому или другому цвету знамен, к той или иной политике, которая проводится под ними, я не вижу.