Каждый месяц беременности мозг перестраивает свои структуры, что влияет на физическое и психологическое состояние.

Я сама отлично помню, как мне очень хотелось поесть чего-нибудь странного и как меня начинало тошнить даже от легкого запаха жирной пищи. Все эти изменения – сигналы, которые подает мозг, сообщая, что кто-то (или что-то) вторгся в вашу систему. В первые два-четыре месяца беременности уровень прогестерона поднимается примерно в 10–100 раз по сравнению с нормальным, и мозг начинает «мариноваться» в этом гормоне, успокоительный эффект от которого напоминает действие «Валиума».

Успокаивающий эффект от прогестерона и обилия эстрогена помогает защититься от гормонов стресса при беременности. Зародыш и плацента вырабатывают вещества, подающие сигнал «бей или беги», тот же кортизол в больших количествах, так что и тело, и мозг будущей мамы оказываются буквально залиты ими[311]. На последних месяцах беременности уровни гормонов стресса в мозге женщины такие же высокие, как при тяжелых физических нагрузках. Впрочем, как ни странно, во время беременности эти гормоны не вызывают стресса[312]. Они действуют по-другому: заставляют беременную женщину очень внимательно относиться к своей безопасности, питанию и окружающей среде, но при этом уделять меньше внимания другим задачам вроде участия в конференц-звонках и организации расписания. Вот почему, особенно в последний примерно месяц беременности, Николь становится рассеянной, забывчивой и озабоченной. В последний раз такие масштабные изменения происходили в ее мозге в подростковом возрасте. Конечно же, реакция каждой женщины зависит от ее психологического состояния и событий, происходящих в ее жизни, но у меняющейся во время беременности реальности есть и биологические основания[313].

В то же время меняются размер и структура женского мозга. Между шестым месяцем и окончанием беременности, как показывает фМРТ-сканирование, мозг беременной женщины в буквальном смысле уменьшается[314]. Возможно, дело в том, что некоторые части мозга становятся больше, а другие – меньше; в норму все возвращается примерно через полгода после родов[315]. В исследованиях на животных показано, что мыслящая часть мозга, кора, во время беременности увеличивается, это говорит нам о сложности и гибкости женского мозга[316]. Ученые до сих пор точно не знают, почему мозг меняется в размерах, но, похоже, дело в массивной реструктуризации мозга и метаболических изменениях[317]. У женщины не становится меньше мозговых клеток. Некоторые ученые считают, что мозг матерей меняется из-за изменений клеточного метаболизма, необходимых для изменения мозговых структур, – некоторые однополосные дороги предстоит превращать в супермагистрали. Так или иначе, пока тело набирает вес, мозг его теряет. В последние пару недель перед родами мозг снова начинает увеличиваться в размерах, выстраивая крупные сети, отвечающие за материнство[318]. Иначе первой фразой, сказанной ребенком, обязательно стало бы: «Мам, я уменьшил твой мозг».

Рождение маминого мозга

Незадолго до даты родов мозг Николь будет практически полностью сосредоточен на ребенке и на фантазиях о том, как она перенесет всю боль и приложит все усилия, чтобы произвести на свет здорового ребенка и при этом не убить ни его, ни себя. Мозговые центры материнства работают на полную мощность. Периодически случаются приливы энергии, хотя она чувствует себя, словно выброшенный на берег кит, и может только поворачиваться из стороны в сторону. Чарльз тоже озабочен, но не родами, а более материальными вещами – пространством для ребенка, покраской его комнаты, всем необходимым приданым, которое он закупил еще несколько месяцев назад. Тут ему внезапно приходит в голову, что им нужны еще шесть вещей. Папин мозг тоже лихорадочно работает, готовясь к большому событию. Начинается обратный отчет до родов.

Николь назвали предварительную дату родов, но объяснили, что она приблизительна, плюс-минус две недели. Все потому, что каждый ребенок сам выбирает, когда родиться. Это лишь первый из многих случаев, когда Николь и Чарли оказались в заложниках у врожденного ритма развития их ребенка, который очень редко соответствует их замыслам.

И вот наконец-то наступает этот день. У Николь отходят воды, и по ногам стекает амниотическая жидкость. Ребенок лежит головкой вниз и уже готов. Мамин мозг по-настоящему запускается прямо в момент рождения мощным каскадом окситоцина. По сигналу от полностью развитого плода, уже готового родиться, уровень прогестерона у беременной женщины вдруг резко снижается, и по телу и мозгу прокатываются волны окситоцина, заставляющие матку сокращаться[319].

Когда головка ребенка проходит по родовому каналу, по мозгу проходят новые потоки окситоцина, активируя новые рецепторы и создавая тысячи новых нейронных связей. В результате новоиспеченная мама может испытывать эйфорию, вызванную окситоцином и дофамином, а также резкое обострение слуха, осязания, зрения и обоняния[320]. Вот вы сидите и ворочаетесь, словно выброшенный на берег кит, а вот уже матка упирается вам в горло, и вы даже не представляете, как нужно раскорячиться, это же все равно, что выталкивать арбуз через ноздрю. А потом, через несколько – много, слишком много! – часов пытка заканчивается, и ваша жизнь и мозг меняются навсегда.

В мире млекопитающих в подобных радикальных изменениях мозга после рождения нет ничего необычного. Возьмем для примера овец. Когда ягненок проходит по маминым родовым путям, импульсы окситоцина перепрограммируют мозг овцематки буквально за несколько минут, делая ее невероятно чувствительной к запаху своего детеныша. Всего за пять минут после родов, а то и меньше, она точно запоминает аромат своего ягненка[321]. После этого она позволит только своему ягненку сосать молоко, отгоняя других, с незнакомым запахом. Если она не понюхает своего детеныша в эти первые пять минут, то не узнает его и станет прогонять и его. Роды вызывают у овцематок быстрые неврологические изменения, которые можно заметить по анатомии ее мозга, нейрохимии и поведению.

У человеческой мамы восхитительные запахи головки, кожи, какашек, срыгнутого грудного молока и других телесных жидкостей новорожденного, которыми он обдаст ее в первые дни, тоже оставят неизгладимый химический след на ее мозге – и она сможет узнать своего ребенка среди других по запаху с почти 90-процентной точностью[322]. То же верно и для детского крика, и для телодвижений. Прикосновение к коже ребенка, образ его маленьких пальчиков, его вскрики и рыдания – все это отпечатывается на мозге, словно татуировка[323]. Через несколько часов или дней ее охватит сильнейшее желание защищать малыша. Начинается материнская агрессия. Ее сила и стремление заботиться об этом крохотном существе и защищать его полностью перехватывают управление мозгом. Ей кажется, что сейчас она готова своим телом остановить движущийся грузовик, лишь бы защитить младенца. Ее мозг изменился, а вместе с ним