Молодой человек побагровел.

– Видите ли… Может быть, я и… обругал его немного.

– Как именно?

– Ну, не помню точно. Кроме того, не могу же я это повторить. Знаете, когда человек раздражен… – Он нервно хихикнул. – Я обычно выражаюсь довольно крепко…

– Ничего, – ответила она сухо. – В данный момент я робопсихолог. Я прошу вас повторить то, что вы сказали, насколько вы можете припомнить, слово в слово и, что более важно, тем же тоном.

Блэк растерянно взглянул на своего начальника, но не получил никакой поддержки. Его глаза округлились:

– Но я не могу…

– Вы должны.

– Представьте себе, – сказал Богерт с плохо скрытой усмешкой, – что вы обращаетесь ко мне. Так вам, может быть, будет легче.

Молодой человек, побагровев, повернулся к Богерту и проглотил слюну.

– Я сказал… – Его голос прервался. Он снова начал: – Я сказал… – Он сделал глубокий вдох и торопливо разразился длинной тирадой. Потом, среди напряженного молчания, добавил, чуть не плача: – Вот… более или менее. Я не помню, в том ли порядке шли выражения, и, может быть, я что-то добавил или забыл, но в общем примерно так.

Только слабый румянец показывал, какое впечатление все это произвело на робопсихолога. Она сказала:

– Я знаю, что означает большинство сказанных вами слов. Остальные, я полагаю, столь же оскорбительны.

– Боюсь, что так, – подтвердил измученный Блэк.

– И всем этим вы сопроводили команду уйти и не показываться, чтобы вы его больше не видели?

– Но не буквально же я…

– Понимаю. Генерал, я не сомневаюсь, что никаких дисциплинарных мер в данном случае принято не будет?

Под ее взглядом генерал, который, казалось, пять секунд назад вовсе не был в этом уверен, сердито кивнул:

– Вы можете идти, мистер Блэк. Спасибо за помощь.

На опрос всех шестидесяти трех роботов Сьюзен Кэлвин понадобилось пять часов. Это были пять часов бесконечного повторения. Один робот сменял другого, точно такого же; следовали вопросы: первый, второй, третий, четвертый – и ответы: первый, второй, третий, четвертый. Выражение лица должно было быть безукоризненно вежливым, тон – безукоризненно нейтральным, атмосфера – безукоризненно теплой. И где-то был спрятан магнитофон.

Когда все кончилось, Сьюзен Кэлвин была совершенно обессилена.

Богерт ждал. Он вопросительно взглянул на нее, когда она швырнула на пластмассовый стол кассету с пленкой.

Она покачала головой:

– Все шестьдесят три выглядели одинаково. Я не могла различить…

– Но, Сьюзен, нельзя было и ожидать, чтобы вы различили их на слух. Проанализируем записи.

При обычных обстоятельствах математическая интерпретация устных ответов, полученных от роботов, составляет один из самых трудных разделов робоанализа и требует целого штата опытных техников и сложных вычислительных машин. Богерт знал это. Он так и сказал, скрывая крайнее раздражение, после того как прослушал все записи, составил списки разночтений и таблицы быстроты реакции.

– Отклонений нет, Сьюзен. Различия в употреблении слов и в быстроте реакции не выходят за пределы нормы. Тут нужны более тонкие методы. У них, наверное, есть вычислительные машины… Хотя погодите. – Он вдруг нахмурился и начал осторожно грызть ноготь большого пальца. – Мы их машинами воспользоваться не можем. Слишком велика опасность разглашения. Впрочем, если…

Доктор Кэлвин остановила его нетерпеливым движением:

– Не надо, Питер. Это не заурядная лабораторная проблема. Раз модифицированный Нестор не отличается от остальных каким-то явным, несомненным признаком, то так мы ничего не добьемся. Слишком велик риск ошибки, которая даст ему возможность скрыться. Мало найти незначительное отклонение в таблице. Вот что я вам скажу: если бы мои данные ограничивались только этим, я бы уничтожила все шестьдесят три робота, чтобы никаких сомнений не оставалось. Вы говорили с другими модифицированными Несторами?

– Да, – буркнул Богерт. – У них все в норме. Если и есть что-то необычное, так это дружелюбие. Они ответили на мои вопросы, явно гордясь своими знаниями, кроме двух новичков, которые еще не успели изучить физику поля. Довольно добродушно посмеялись над тем, что я не знаю некоторых подробностей. – Он пожал плечами. – Я думаю, отчасти поэтому здешние техники их и недолюбливают. Пожалуй, уж слишком эти роботы стремятся произвести впечатление своими познаниями.

– Не можете ли вы попробовать несколько реакций Планара, чтобы посмотреть, не произошло ли каких-нибудь изменений в их образе мышления с момента выпуска?

– Попробую. – Он погрозил ей пальцем: – Вы начинаете нервничать, Сьюзен. Я не понимаю, зачем вся эта мелодрама? Они же совершенно безобидны.

– Да? – взорвалась Сьюзен Кэлвин. – Вы так думаете? А вы понимаете, что один из них лжет? Один из шестидесяти трех роботов, с которыми я только что беседовала, сознательно мне солгал, несмотря на строжайшее приказание говорить правду. Это свидетельствует о серьезном отклонении от нормы – отклонении глубоком и зловещем.

Питер Богерт стиснул зубы.

– Ничуть. Судите сами. Нестор-10 получил приказание скрыться. Это приказание было отдано со всей возможной категоричностью человеком, который уполномочен командовать этим роботом. Вы не можете отменить это приказание. Естественно, робот старается его выполнить. Если говорить объективно, меня восхищает его изобретательность. Для робота самая лучшая возможность скрыться – это смешаться с группой таких же роботов.

– Да, вас это восхищает. И даже забавляет. Питер, я вижу, вы совершенно не понимаете, что происходит. Ведь вы роботехник! Эти роботы придают большое значение тому, что они считают превосходством. Вы сами только что это сказали. Подсознательно они чувствуют, что человек ниже их, а Первый Закон, защищающий нас от них, нарушен. Они нестабильны. И вот молодой человек приказывает роботу уйти, скрыться, выразив при этом крайнее отвращение, презрение и недовольство им. Конечно, робот должен повиноваться, но подсознательно он обижен. Теперь ему особенно важно доказать свое превосходство – вопреки тем унизительным словам, которые ему были сказаны. Это может стать для него настолько важным, что остатки Первого Закона не смогут его сдержать.

– Послушайте, Сьюзен! Ну откуда роботу знать, что означают эти отборные ругательства? Мы же не вводим ему в мозг такую информацию!

– Дело не в том, какую информацию он получает первоначально, – возразила Сьюзен. – Роботы способны обучаться, вы, идиот!

Богерт понял, что теперь она действительно вышла из себя. А она торопливо продолжала:

– Неужели вы не понимаете? Он мог по тону догадаться, что это не комплименты! Или вы думаете, что он никогда раньше этих слов не слыхал и не заметил, при каких обстоятельствах они употребляются?