Как только Мария заметила лист кувшинки у меня в руках, что было несложно, лицо ее просияло. Я подавила вздох облегчения и с трудом удержалась от того, чтобы обернуться и посмотреть, видел ли Адам ее улыбку, — боялась выдать, что он здесь. Она всплеснула руками и прижала их к губам, потом начала смеяться, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Впрочем, готова поспорить, что очень скоро весь офис будет знать — Марии Харти кто-то прислал лист кувшинки.

— О боже мой! — Она утерла повлажневшие глаза. Расплакалась и от радости, и от нахлынувших воспоминаний. Протянула руку и осторожно взяла кувшинку. — Это, наверное, самая странная посылка, какую вы когда-либо доставляли, — с улыбкой заметила она. — Господи, я поверить не могу, что он это сделал. Я думала, он забыл. Это было так давно. — Она бережно держала лист обеими руками. Потом вдруг застеснялась и пробормотала: — Простите, вас, конечно, не интересуют чужие истории. Вам, наверное, надо еще в несколько мест. Где мне расписаться?

— Мария, я Кристина. Мы говорили с вами по телефону.

— Кристина… — Она наморщила лоб, а потом до нее дошло. — О, Кристина. Вас так зовут? Это вы отвечали на мои последние звонки Адаму?

— Да, это я.

— Ох. — Мария оглядела меня с ног до головы, ей хватило пары секунд, чтобы составить обо мне исчерпывающее мнение. — Я не думала, что вы так молоды. В смысле голос у вас по телефону казался гораздо старше.

— Ох. — Откуда-то изнутри поднялась теплая волна удовольствия, мне очень понравилась ее реакция, хотя я знала, что это нехорошо.

Последовало неловкое молчание.

— Он действительно сорвал ее для меня?

— Безусловно. Полез в ледяную воду. Промок насквозь. Губы посинели, и все такое.

Она потрясла головой.

— Он с ума сошел.

— Да, из-за вас.

— Это то, что он хотел мне сказать? Что он меня еще любит?

Я кивнула.

— Да, на самом деле любит. — Почему-то мне трудно было говорить, горло сдавило как тисками. Точно, заболеваю все-таки. Я откашлялась. — Я думала, надо добавить еще и цветов, но он настоял, чтобы был только лист. Не знаю, может, это что-то значит и вы поймете.

Мария посмотрела на лист кувшинки и только теперь заметила крошечные шоколадки в форме губ, завернутые в красную фольгу. Адам решил добавить их в последнюю минуту, и неожиданно я все поняла. Теперь я вспомнила шоколадки, которые были разбросаны по кровати в отеле «Грэшем».

— О господи, — прошептала она. Хотела собрать их, но не могла удержать кувшинку одной рукой. Я забрала ее назад, чтобы ей помочь.

— Удивительно, неужели они до сих пор сохранились! Вы знаете, что это?

Я покачала головой.

— Он сделал их в тот год, когда мы познакомились. Красные губы — это… ну, как бы мой фирменный знак. — Она развернула фольгу и засмеялась, обнаружив там шоколадку. — Правда, настоящие!

— Адам умеет делать шоколад? — Я недоверчиво хмыкнула. Мария, конечно, может в это верить, если ей так нравится, но я сильно сомневаюсь.

— Ну, не сам лично, разумеется, но в его компании уж, как вы понимаете, умеют. — Она не могла ими налюбоваться. — Это была пробная партия, не на продажу. Я-то думала, мы их все съели.

— В его компании… — Я старалась сложить в уме два и два.

— Он придумал их для меня, а потом поручил людям в «Бэзил» сделать конфеты. Там пралине, фундук и миндаль. Это потому, что я твердый орешек, так он говорит. — Она рассмеялась, но почти сразу всхлипнула и едва не расплакалась. — Черт, извините. — Повернувшись спиной к ресепшену, она помахала на лицо руками, чтобы удержать слезы.

Я была крепко ошарашена, но старалась никак себя не выдать. Можно было бы расспросить Марию и узнать об Адаме побольше, но почему-то мне не хотелось, чтобы она поняла, что я ничего не знала. Ощущение неуверенности, которое возникло, как только я ее увидела, мешало мне сосредоточиться на «служебных» обязанностях.

— Ну что вы, не извиняйтесь. Вспомнить доброе старое время… иногда больно. Но он и вправду хотел вам что-то напомнить.

— Скажите ему, что я помню.

— Вы знаете, он все такой же. Веселый, непредсказуемый. Может, не точь-в-точь как в вашу первую встречу, да это, видимо, вообще невозможно — люди все же меняются. Но с ним весело, я постоянно смеюсь.

Мария пристально на меня посмотрела.

— В самом деле?

Я почувствовала, что краснею. Черт, жарко. Это потому что я в шерстяной шапке, а здесь топят почем зря. Или у меня температура поднялась от купания в ледяном пруду? Но шапку я снимать не собираюсь, еще не хватало предстать с растрепанными волосами перед этой гладко причесанной фифой.

— Вы о нем ведь действительно заботитесь, правда?

— Ну да. — Мне тяжело было выдержать ее изучающий взгляд, поэтому я сунула ей кувшинку. — Вам, конечно, пора возвращаться к работе.

— Надеюсь, он понимает, как ему повезло, что у него есть вы, — с нажимом произнесла Мария.

Мне стало совсем неловко.

— Я просто делаю свою работу, — с лучезарной улыбкой ответила я. Надеюсь, это не прозвучало как реплика супергероя.

— И что это за работа?

— Быть ему другом. Просто другом, вот и все.

После чего развернулась и пошла прочь, щеки у меня так и пылали. Хорошо, что сегодня такой резкий, холодный ветер, подумала я, выйдя на улицу. Он слегка остудит меня. Спиной я чувствовала, что Мария смотрит мне вслед. Наконец я свернула за угол и тут же остановилась, прислонилась к стене, закрыла глаза и мысленно прокрутила наш с ней разговор еще раз. Господи, что на меня нашло? Что за безумие на ровном месте? И почему Мария вела себя со мной так, будто ей обо мне известно больше, чем мне самой? Откуда у меня это чувство вины? Почему — я ничего такого не сделала, просто в принципе сделать не могла. Это невозможно. Моя цель в том, чтобы они снова были вместе, ради этого я и стараюсь, а вовсе не потому, что испытываю к Адаму какие-то чувства. Нелепо. Просто смехотворно.

— Привет, — радостно сказал он мне прямо в ухо, так что я аж подпрыгнула от неожиданности.

— Господи, Адам!

— Что случилось? Ты плачешь?

— Нет, я не плачу, — фыркнула я. — Простудилась, похоже, — объяснила я, вытирая глаза.

— Ну неудивительно, если зимой купаться в пруду посреди ночи. Что она сказала? — Он подошел ко мне почти нос к носу, взволнованный, нетерпеливо ожидающий ответа.

— Ты видел, как она отреагировала.

— Йо! — Он победительно выбросил вверх сжатую в кулак руку. — Это было отлично. Просто класс. А она плакала? Мне показалось, что да. Ты знаешь, Мария никогда не плачет, вообще. Вы очень долго разговаривали — что она сказала? — Он пританцовывал вокруг меня, подпрыгивал и заглядывал мне в глаза, мечтая узнать все в подробностях.