— Тебе так хочется увидеть, как я ее обхаживаю, Эллисон?

— Мне хочется снова увидеть твою солнечную улыбку, с которой ты встретил Фелисити, — призналась я.

Финн стоял молча. Мысли его я прочесть не могла. Вертелось что-то отрывочное, вроде «не может быть», «по-другому», «неожиданно». Имело ли это отношение ко мне?

— Будем надеяться, Анналы Пана не выдали на руки, — пробормотал Финн и двинулся дальше, не выпуская моей руки.

В библиотеке я тут же забыла об эльфах, королях, Вратах, смертоносных дворах, крысах-смертниках и даже об Эмме, Камилле и Джордже. Никогда прежде не видала я такой библиотеки. Пожалуй, никто из людей не мог бы представить себе такого собрания книг.

Посередине зала стоял массивный письменный стол, а за ним — бескрайние полки, полки, полки… Пространство было запутанное, все из коридоров, галерей, переходов, залов, ниш. Настоящий лабиринт. И кругом книги, книги, книги… Каждая полка была уставлена книгами вплотную, ни единого свободного места. Собрания сочинений, редкие издания, пестрые обложки, диковинные корешки, как у букиниста-антиквара. Здесь были и сочинения на пергаменте, и старинные свитки, и современные издания в мягких обложках. В каждой нише высились стеллажи с книгами.

— Что именно нужно? И как мы это найдем, Финн?

— Анналы Пана, — ответил он.

Финн скрылся в одном из коридоров, а я двинулась в противоположную сторону, зачарованная старинными изданиями Библии.

Книги были расставлены по темам. Вот рубрика «Эльфы», вот поваренные книги, отдел архитектуры, религии, вот атланты, вот даже комиксы. Были полки с книгами по военной истории, в том числе о Второй мировой войне. Громадные и высоченные стеллажи доставали до потолка.

— А при чем тут эльфы? — недоумевала я, взяв с полки книгу «Леди Ди, королева сердец».

Ответа не последовало.

— Финн!

Молчание.

— Финн!

— Я здесь! — прозвучало наконец из отдаленной ниши.

Резная деревянная лестница вела из ниши в маленький отдел, где по стенам висели старинные свитки и стояли стеклянные шкафы с книгами и пергаментными фолиантами. Один из них оказался, видимо, энциклопедией пиктограмм. Я обратила внимание на изображение дракона, какое мы видели в тоннеле под музеем. На уроке истории мы как-то разбирали такие рисунки. Меня поразил символ в виде асимметричной буквы W, которой как будто отрубили оба нижних угла.

Я уже видела этот символ. Может, еще в каком-нибудь тоннеле? Нет, где-то в другом месте. Это как-то связано с моими родителями. В одной из пещер, куда они меня брали с собой в раннем детстве? Я перевидала великое множество наскальных рисунков, отпечатков рук, изображений охотников, зверей, и все — в поисках какой-нибудь гадкой змеи или редкого паука. Но этот символ нетипичен для наскальной живописи. Как же его?.. Я же знала!.. Слово вертится на языке! Ну же!

— Эллисон, ты здесь?

Голос Финна прервал мои размышления. Теперь я точно не вспомню, что это за символ! Тьфу ты!

— Да, я здесь! — сердито отозвалась я и поставила книгу на место.

Финн сидел над старинным столом, отполированным ладонями и локтями учеников. Здесь все выглядело как в Итоне или Оксфорде.

— Узнал что-нибудь о гномах, Финн?

— Трилогия Толкина стоит вон там, — сухо ответил он.

— Очень смешно!

«Властелин колец», книги Терри Пратчетта и собрание сочинений черных магов стояли в особом шкафу вместе с «Сагами и легендами Британии».

— А как становятся учениками Авалона, Финн?

Я бы тут поучилась. Я бы читала, гуляла, собирала травы, изучала остров…

— Сюда призывают, — объяснил эльф. — Здесь, на Авалоне, знают, у каких детей есть эльфийская кровь. В зависимости от того, насколько велика доля эльфийской крови, в семнадцать или восемнадцать лет, обычно после окончания средней школы, присылают письмо.

Мне осталось совсем немного до окончания колледжа! Может быть, тогда… Я ведь все еще не решила, в какой университет хочу поступить и что изучать. Авалон был бы кстати…

— Тебе письмо не придет, — отрезал Финн.

Вот тебе раз!

— Почему нет? Вот этот знак у меня на руке — не достаточное основание?

Финн даже не ответил, только улыбнулся.

— Вот, смотри, — он развернул старинный свиток из кожи.

На свитке я увидела тот самый знак Пана, который якобы носила на пальце, — три вершины перевернутого треугольника. Было и еще два знака. Один напоминал треугольную стрелу с зазубринами. Этот рисунок был нанесен на кожу красным цветом и уже порядком выцвел. Третий рисунок изображал круг из спиралей, сходящихся в середине, — трискелион.

— Это знаки Пана, вот твой. Они означают некоторые качества, которыми обладал только Пан. Ты сделала так, что дождевой источник иссяк, а под рукой Пана родники начинали бить из земли. У тебя обратная способность, и этого точно недостаточно, чтобы тебя пригласили учиться на Авалоне. Эльфийской крови у тебя маловато, если вообще есть. Да и Мерлин, как ты помнишь, сказал, что в ближайшие два года набора не будет.

— Но я же открыла дождливые Врата!

— Дождевые, — поправил он. — Даже если у тебя и есть капля эльфийской крови, Врата открылись точно не из-за этого. Иначе это случилось бы много лет назад. Я уже… — он запнулся, — я уже целую вечность охраняю Врата, а у меня родители эльфы. В тебе есть что-то иное, отчего Врата открылись.

Что-то иное… Это хорошо или плохо? Как бы то ни было, на Авалон меня за это не пригласят. А жаль!

Финн снова погрузился в чтение.

— Что это за отдел, Финн? Шедевры авалонских плотников?

— Триас, — бросил он, не отрываясь от чтения.

— Что это значит?

— Книги отцов-основателей. Я надеялся найти здесь Анналы Пана.

Я заглянула через его плечо. Страница выглядела как деревянная. Текста на ней не было, только какая-то текстура. Но Финн не отрывался от нее, словно читал триллер Дэна Брауна. Он водил пальцем по строчкам, как Джордж, когда читает, я же не могла разобрать ничего.

— Разве тут что-то написано? — полюбопытствовала я.

— А что я, по-твоему, читаю?

Ладно, допустим. Пару минут помолчали.

— И что написано?

Финн вздохнул и посмотрел на меня:

— Ничего для нас полезного. Пишут про сердце Иного мира, но, честно говоря, эти фолианты из триаса иногда толком не растолкуешь. Вот смотри, — он указал на целый ряд каких-то знаков, — здесь речь о сердце. Но лишь о его происхождении и сохранении. В этой библиотеке чего только нет. Правда, с переводами туго.