В этот день Булонь полностью перешла в наши руки. 10-я танковая дивизия уже начала бои за крепость Кале. Английский комендант бригадир Николсон дал лаконичный ответ на предложение капитулировать: «The answer is no, as it is the British army's duty to fight as it is the German's»(Наш ответ — нет, ибо долг британской армии, так же как и немецкой, — сражаться (англ.). Поэтому крепость пришлось брать штурмом (см. приложение 18).

26 мая 10-я танковая дивизия овладела Кале. В середине дня я прибыл на командный пункт дивизии и спросил её командира генерала Шааля, намерен ли он, как было приказано, предоставить крепость авиации. Он дал отрицательный ответ, так как считал, что бомбардировать толстые каменные стены и земляные покрытия старых крепостных сооружений бесполезно и нет смысла ради бомбардировки покидать уже занятые позиции на подходах к крепости, которые придётся брать снова. Я мог только согласиться с его мнением. В 16 час. 45 мин. англичане капитулировали. Мы захватили 20 тыс. пленных, из которых 3–4 тыс. были англичане, остальные — французы, бельгийцы и голландцы, в основной своей массе не желавшие воевать, из-за чего англичане держали их запертыми в подвалах.

В Кале впервые после 17 мая я встретился с генералом фон Клейстом и получил от него благодарность за успешные действия моих войск.

В этот день мы снова попытались продолжить наступление в направлении на Дюнкерк и замкнуть кольцо вокруг этой морской крепости. Но вот снова полетели приказы, требующие приостановиться. И перед самым Дюнкерком мы были остановлены! Мы наблюдали за действиями нашей авиации. Но мы также видели и морские суда всех типов и классов, на которых англичане эвакуировались из Дюнкерка.

В этот день мой командный пункт посетил генерал фон Витерсгейм с тем, чтобы подготовить смену 19-го армейского корпуса 14-м армейским корпусом. Передовая дивизия этого корпуса — 20-я мотодивизия — была подчинена мне и введена в бой справа от полка лейб-штандарт «Адольф Гитлер». Ещё до переговоров относительно смены произошёл интересный инцидент. Командир полка лейб-штандарт Зепп Дитрих на пути к линии фронта попал под пулемётный огонь англичан, засевших в отдельном доме в нашем тылу. Машина Зеппа Дитриха загорелась, но сам он вместе с сопровождавшими его офицерами успел укрыться в кювете. Дитрих заполз со своим адъютантом в трубу, проходившую под переездом дороги, и для того, чтобы предохранить себя от стекавшего в окоп горящего бензина из машины, вымазал лицо и руки мокрой глиной. Мы приняли просьбы о помощи, передаваемые радиостанцией, следовавшей за командирской машиной, и поручили продвигавшемуся на этом участке 3-му полку 2-й танковой дивизии освободить Дитриха. Вскоре он появился на моём командном пункте весь вымазанный в глине; к сожалению, ему пришлось выслушивать насмешки (см. приложение 19).

Только 26 мая в середине дня Гитлер разрешил продолжать наступление на Дюнкерк, но уже было поздно ожидать крупного успеха (см. приложение 20).

В ночь с 26 на 27 мая корпус снова начал наступление. 20-я мотодивизия, которой были приданы полк лейб-штандарт «Адольф Гитлер» и пехотный полк «Великая Германия», усиленная тяжёлой артиллерией, получила задачу наступать на Ворму. 1-й танковой дивизии было приказано, действуя с правого фланга, присоединиться к наступающим войскам для развития успеха.

Пехотный полк «Великая Германия» при эффективной поддержке 4-й танковой бригады из состава 10-й танковой дивизии достиг своей цели — высоты Крошти-Питгам. Танковый разведывательный батальон 1-й танковой дивизии занял Брукер. Было замечено усиленное движение морских транспортов противника из Дюнкерка через пролив.

До 28 мая мы вышли к Ворму и Бурбур. 29 мая 1-я танковая дивизия овладела Гравлином. Однако захват Дюнкерка произошёл без нашего участия, 19-й армейский корпус был сменён 29 мая 14-м армейским корпусом (см. приложение 21).

Эта операция была бы проведена значительно быстрее, если бы верховное командование не останавливало несколько раз войска 19-го армейского корпуса и не препятствовало его успешному продвижению. Очень трудно сказать, какой оборот приняла бы война, если бы тогда под Дюнкерком удалось взять в плен экспедиционные войска Англии. Во всяком случае, дальновидная дипломатия могла бы извлечь большую пользу из такого военного успеха. К сожалению, эта возможность из-за нервозности Гитлера была утрачена. Впоследствии, мотивируя своё решение остановить наступление моего корпуса, он говорил, что территория Фландрии с её многочисленными каналами якобы непригодна для действий танков. Это объяснение нельзя признать удовлетворительным.

29 мая я выразил чувство благодарности своим отважным войскам в нижеследующем приказе по корпусу:

Уинстон Черчилль в своих воспоминаниях о второй мировой войне (т. II, стр.100 и последующие, немецкого издания И.П.Тота) высказал предположение, что Гитлер, остановив наступление танковых частей на Дюнкерк, хотел дать Англии возможность заключить мир или хотел улучшить перспективы для Германии на заключение выгодного мира с Англией. Ни в то время, ни позднее я не встречался с фактами, которые могли бы подтвердить это мнение. Несостоятельно также и другое предположение Черчилля, что танковые части якобы были остановлены по решению Рундштедта. Как участник этих боёв я могу заверить, что хотя героическое сопротивление Кале заслуживает всяческого признания, но оно не оказало никакого влияния на ход боевых действий под Дюнкерком. Напротив, правильным является предположение, что Гитлер и прежде всего Геринг считали, что превосходства немецкой авиации вполне достаточно для воспрещения эвакуации английских войск морем. Гитлер заблуждался, и это заблуждение имело опасные последствия, ибо только пленение английской экспедиционной армии могло бы укрепить намерение Великобритании заключить мир с Гитлером или повысить шансы на успех возможной операции по высадке десанта в Англии.