захотел попробовать свои силы на государственной службе и решил баллотироваться в Совет Федерации. Я по-прежнему был акционером ЮКОСа и спонсором в РЕКе, но мне этого казалось мало. Становиться пенсионером-благотворителем в сорок два года я и не думал.

В это время законодательство изменилось так, что можно было, не живя в регионе, получить назначение в сенат от губернатора или местного парламента. Из всех сорока с лишним регионов, где работал ЮКОС, Мордовия оказалась самой подходящей для такого представительства. У нас были хорошие отношения с местным руководством, да и жители Мордовии уважали ЮКОС. Мы вкладывали деньги в школьное образование, открыли в республике первый интернет-центр, так что, когда президенту Мордовии предложили выдвинуть второго человека в ЮКОСе в Совет Федерации, он согласился.

Во время голосования в местном законодательном собрании кто-то задал мне смешной вопрос: может ли представитель одного национального меньшинства защищать интересы другой миноритарной национальности? Про себя я отметил, что задающий вопрос почему-то не смог вслух произнести слово «еврей». Его зашикали, по тем временам это казалось проявлением антисемитизма. Проголосовали за меня единогласно, и я получил путевку в Верхнюю палату российского парламента.

Мне предложили стать заместителем председателя Комитета по международным делам, что означало прежде всего связь с Израилем. Все складывалось идеально: с одной стороны, я служу своему региону, выступаю с инициативами, лоббирую его законодательные интересы, а с другой — как государственный служащий вношу свой вклад в развитие отношений с Израилем, которые были восстановлены всего десять лет назад. Израилю нужно было в первую очередь понимание в России, и я мог быть прекрасным интерпретатором действий правительства Ариэля Шарона, поскольку еще до сенаторства был знаком и с ним, и с Биньямином Нетаньяху, и со многими другими. Я автоматически включился в работу с израильским посольством и достаточно быстро подружился с русскоязычным послом Аркадием Мил-Маном. Я старался всегда быть на стороне Израиля, и надо отдать должное Михаилу Маркелову, в то время председателю Комитета по международным делам, и спикеру Сергею Миронову — они никогда не ограничивали мою деятельность.

Тогда Совет Федерации, в отличие от нынешнего, был достаточно независимым органом власти. Невозможно было представить, чтобы он, как в 2014-м, мгновенно и единогласно по требованию Путина поддержал использование военной силы в «конфликте» с Украиной. Впрочем, и конфликт с Украиной, и участие России в военных кампаниях в Сирии, Ливии тоже могли привидеться только в страшном сне. В начале 2000-х внешняя политика России была весьма миролюбивой, слово «партнеры» не употреблялось в язвительно-ироническом смысле, как сейчас. На Ближнем Востоке Россия пыталась выстраивать сбалансированные отношения, понимая, что Израиль занимает здесь особое место, поскольку к тому времени в нем проживали почти миллион граждан, говорящих на русском языке.

Период работы в Совете Федерации

В Совете Федерации я проработал почти два года, но при этом не переставал заниматься еврейской филантропией и продолжал вносить в РЕК весьма серьезные средства. Более того, именно тогда я определил одно из направлений своей деятельности, которым занимаюсь до сих пор.

Толчком послужила моя встреча с одним американским сенатором в Вашингтоне по делам Совета Федерации. Неожиданно в разговоре выяснилось, что он имеет еврейские корни, причем его предки по еврейской линии были выходцами из Беларуси, некоторые даже жили в «моем» местечке Дубровно. Это зримо показывало, как общее историческое прошлое, общие корни связывают современных евреев, живущих в разных странах и говорящих на разных языках. Я вернулся в Россию и попросил историков составить список выдающихся евреев XX века с российскими корнями. Меня он просто потряс. Конечно, я знал, что среди американских евреев много выходцев из России. Но что их так много?! И что они внесли такой огромный вклад в науку, промышленность и культуру США?! Да и не только США…

И тогда я решил заняться исследовательскими программами по изучению истории восточноевропейского еврейства. Тема оказалась благодатной, и я планировал открыть исследовательские центры везде, где остались следы восточноевропейского еврейства. Я был уверен: эта работа вскроет очень интересный пласт истории, который еще не исследован должным образом: традиции, быт, рассеяние, Холокост, эмиграция в разных направлениях… Эти программы должны были связать людей между собой. Общее прошлое объединяет, оно позволяет создать сеть, network, где люди доверяют и помогают друг другу. В конце концов, английский бизнесмен, американский сенатор и российский инженер вполне могут оказаться дальними родственниками. Эта мысль двигала меня вперед, к идее глобальной солидарности еврейского народа — Jewish Peoplehood

Я забрал своих сотрудников из Еврейского конгресса и переориентировал их на углубленную работу в академическом и просветительском направлениях. Практически одновременно, в 2003 году, я учредил исследовательские центры в Москве, под руководством профессора Олега Будницкого[81], и в Иерусалимском университете, во главе которого встал профессор Исраэль Барталь, один из крупнейших историков восточноевропейского еврейства. Позже мы создали подобные центры в Вильнюсе и Киеве.

Разрабатывая это новое направление, я часто вспоминал баронов Гинцбургов и даже проводил некоторые параллели между нами. Основал эту фамилию Евзель Гинцбург, родившийся в 1812 году в белорусском городе Витебске. Привлекал меня уже сам факт, что его звали, как одного из моих предков, идишски-белорусским вариантом имени Йосеф — Евзель.

Фамильный герб семьи Гинцбургов украшала надпись «Будем трудиться». Евзель Гинцбург стал одним из богатейших людей Российской империи благодаря торговле вином. В 1859 году, когда ему не было и сорока, Евзель со своими сыновьями основал крупнейший в России фамильный банкирский дом с филиалом в Париже. Они вкладывали средства в страховое дело, железнодорожное строительство, добычу золота в Сибири, поддерживали финансовые отношения с банкирскими домами Германии и Франции, связывая себя с ними не только деловыми, но и родственными отношениями. Например, одна из дочерей Евзеля стала женой барона Эдуарда Ротшильда.

При этом и сам Евзель, и его сыновья, и его внуки считали себя частью еврейского народа. Свою миссию они видели в просвещении евреев Российской империи, в защите и отстаивании интересов еврейского народа. В частности, благодаря своим связям и лоббированию в царском правительстве Гинцбург добился для нескольких групп евреев права проживать в российских городах за пределами черты оседлости[82]: в 1859 году был принят закон о предоставлении евреям — купцам первой гильдии и евреям — иностранным подданным права жительства и торговли вне черты постоянной оседлости евреев, а в 1865 году — постановление «о дозволении евреям механикам, винокурам, пивоварам и вообще мастерам и ремесленникам проживать повсеместно в империи».

И Евзель, и его потомки много сил отдавали просвещению