Фран раздраженно дернул плечом и сам отправился расспрашивать мастеровых. Когда он подошел к карлику, тот согнулся в таком поклоне, что Фран без труда мог бы его принять за один из камней мостовой. Он бросил, пожалуй, резковато для начала разговора:

– Выпрямись, мастер. – Карлик почти выпрямился, но все равно стоял пригнувшись, и что у них тут за порядки такие, если даже мастер плотников не стоит прямо? – Скажи, зачем виселица?

Карлик бессмысленно и трусовато обернулся, словно искал помощи у охранников храма, пара из которых стояла у ворот. Один из охранников наконец-то понял, что какие-то приезжие выказывают слишком большой интерес, лениво и чуть высокомерно зашагал к Франу, за спиной которого маячил Калмет.

– Что происходит? – спросил он зычным голосом, которым, наверное, с успехом умел орать на новобранцев.

– Скажи, служивый, кого тут повесят? – спросил Фран так спокойно, что рука храмового охранника непроизвольно дернулась, чтобы удачнее перехватить алебарду.

Но он все же справился с собой, отозвался уже куда тише и почтительней:

– Да вор один тут у нас, господин, имеется… Знаменитость местная, уже столько украл, что диву даемся. Всю жизнь ворует, а поймали только сейчас. То есть сегодня под утро поймали, значит. И вот ведь, сукин сын, до самого хранилища сумел прокрасться, зато вышел оттуда уже прям нам в руки. – В голосе охранника помимо воли прозвучали едва не одобрительные нотки.

– И что же он пытался украсть на этот раз?

– Сказывают, господин, что на одну из святынь храма нашего благословенного покусился… Покрывало всеблагой Метли, кажись, его даже прихожанам, которые приходят к нам, не показывали, очень уж оно священное… Хотя, – охранник призадумался, – разное рассказывают… Ты бы лучше, господин хороший, кого из сержантов спросил. Или даже капитана нашего, если позволишь, он как раз неподалеку, в караулке, сидит, я его приведу, чтобы он тебе в подробностях все изложил. Тебе-то он расскажет, ты же не из этого… обыденного сброда будешь, господина офицера сразу видно, издалека.

Охранник, оказывается, умел к тому же и подхалимничать, но в меру, это Фран вынужден был признать. Не улыбнувшись даже уголками губ, он кивнул.

– Пожалуй, ты прав. Если возможно, я бы хотел поговорить с тем, кто тут у вас распоряжается. – И добавил, чтобы впредь не томить служивого: – И обращайся ко мне – сэр рыцарь, без прочих разных глупостей.

– Прошу простить, сэр рыцарь, – выпрямившись и твердо глядя в лицо Франу, отчеканил охранник. – Разрешите выполнять?

– Действуй, солдат.

Подхватив по-уставному свою алебарду в левую руку, как полагалось при перестроениях бегом, охранник бросился к воротам. Фран отвернулся, снова попробовал смотреть на виселицу. Сейчас она уже почему-то не казалась ему ярко освещенной факелами, не казалась отчетливой, словно бы окружающая серость ночи – да и ночи ли? – смазывала ее, как и весь город этот под названием Береговая Кость, как и всех здешних обитателей. Все же Фран спросил карлика-мастерового, просто чтобы проверить себя и свою способность видеть этих людей:

– А вот скажи, мастер, тот вон долговязый, должно быть, недавно из деревни? Голодно там, вот он и отправился на отхожий промысел…

– Точно так, господин, он из далеких деревень, там теперь всех крестьян хотят сжить, чтобы овец, значит, поболе развести и шерстью богатеть.

– Далее, мастер, вон у того парня, что сейчас на перекладину лезет, семья тут, в городе? И сын у него, сказывают, болеет чем-то?

– Так ты тут уже бывал, господин хороший? – спросил карлик с опаской. – Или интересовался отчего-то нами?.. А может, для работы какой нас присмотрел? Так мы хорошо работаем, мы-то всегда готовы, если в цене сойдемся и матерьял будет способный… – Он все же сумел ответить на вопрос: – Да, у сына его падучая, скверная болезнь, только за большие деньги вылечить возможно.

Франу вдруг стало едва ли не весело. Он повернулся и посмотрел на карлика в упор, насколько это было возможно при их разнице в росте.

– А браслет для своей подружки ты, мастер, уже присмотрел?

– Какой браслет?.. Ах браслет? Присмотрел. – Он вдруг закусил на миг губу, потом глаза его расширились. – Но я же никому об том не сказывал, откуда же ты, господин, знаешь?

Франа выручил громкий, уверенный и грузный шаг подкованных сапог по мостовой. К ним шел высокий, немного располневший, пожилой, но еще крепкий офицер из охраны храма Метли… Все же с трудом мог Фран назвать эту едва ли не крепость обычным храмом, у него было другое мнение. Охранник семенил за ним, припрыгивая. Офицер смерил Франа суровым, жестким, как палка, взглядом.

– С кем имею честь? – Голос у него был густой, низкий и тяжелый.

– Рыцарь Фран Соль, – чуть поклонился ему Фран.

– А путешествуешь ты, Соль, по каким надобностям?

– Выполняю приказ, офицер, как и всем нам приходится. – Фран решил сменить тему. – Виселица приготовлена…

– Для Берита по прозвищу Гиена, рыцарь. – Офицер храмовой службы чуть смягчился. – Известный в нашем городе воришка, но, кажется, уже отворовался. Попробовал стащить Покрывало Метли, выполнял заказ какого-то скупщика краденого, разумеется, попался и завтра поутру будет повешен. Публично, для острастки прочих таких же негодяев.

– Надо же, – сделал удивленное лицо Фран, – не побоялся с магией связываться?

– Его заставили, рыцарь, или нож в бок, или иди – воруй. Он пошел, да не сумел. – Офицер оглянулся, посмотрел на храм с почтением, продиктованным долгой службой, и с уверенностью в том, что иначе и быть не могло.

– И все же, мне сказали, он добрался до самого хранилища?

– Да, в сокровищницу он забрался, но выйти из нее оказалось ему уже не под силу. Да и Метля, – офицер, а за ним и солдат сделали странный жест, вероятно приписываемый Метле знак благоговейного уважения, – не позволила бы. Ты же сам сказал, с магией связываться – верный путь на эшафот.

Вообще-то ничего подобного Фран не говорил, но поправлять офицера не стал. Он сказал другое:

– Капитан, я хотел бы, в силу некоторых причин, взглянуть на этого Берита.

– Зачем?

– Не могу разглашать поручение, данное мне моей Госпожой… – Фран прикусил язык, называть или хотя бы просто ссылаться на Наблюдательницу было неразумно, особенно в Нижнем мире. Но эта ошибка оказалась удачной, капитан храмовой стражи едва ли не улыбнулся.

– Ты тоже служишь госпоже, как и мы?.. Непросто будет устроить, чтобы ты мог взглянуть на него. Приходи завтра на казнь, тогда и посмотришь.

– Я и сам не уверен, – пробурчал Фран. И попросил, уже почти по-дружески: – А каков он, этот Гиена?

– Я с ним разговаривал, – признался офицер. – Хороший парень, жадный и грубый, такого уговорить на воровство – проще чем чихнуть. Монеты, как всегда, сделали свое дело. – Он даже слегка потер пальцами, что извечно у всех рас и народов всегда обозначало деньги.