Витим с силой бросил колпак на пол.

– Не миновать Еловиту расплаты! За все ответит, змей подколодный.

Торопша успокоил, усадил на лавку:

– Садись, как месть свершить, мы вместе придумаем. Не ты один зло на него имеешь, я тоже за князя Бориса и другов, кои с ним остались и от убийц полегли, отомстить желаю.

– Оно верно, скопом дело вершить легче, – согласился Витим.

– Добро, что понял. Один ты можешь с ним сразиться, но кто одолеет – неведомо. Вдруг он сильнее окажется, и что же получится, подлый убийца жить будет? Нет, так негоже. Надо его так обложить, чтобы ему спасения не было. Только прежде надобно узнать, что с Таисией и Надежей содеялось?

– Может, они, как и в прошлый раз, у Предславы схоронились?

– Ныне княжне Предславе самой помощь нужна. Все сестры Ярославовы с мачехой и женой в Верхнем городе, под присмотром Болеслава. Он их своими пленницами объявил, в хоромине малой с тесным двором, словно в порубе, держит, и посольство во главе с греком Анастасом послал к Ярославу, чтобы на свою дочь обменять.

Витим задумался, к Предславе у него были особые чувства.

– Княжну надо вызволять. Спас ее один раз, спасу и в другой. Да и она в помощи моим родичам не отказала, приютила после пожара. Долг платежом красен.

Торопша ухмыльнулся:

– Ишь ты, вызволятель, как к княжне подберешься? Ляхи ее крепко стерегут.

– А это мы у Еловита узнаем, а заодно выведаем, где Надежа с Таисией.

– Прежде надо самого Еловита изловить.

– Вот ты и смекай. Сам же рек, что придумаем, как месть свершить.

– Придумаю. Пождать надобно, с людьми нужными перемолвиться.

– Долго ждать-то? Ожидаючи можно и до самой смерти просидеть.

– На хотенье есть терпенье. Торопиться не след, я вот, хоть и Торопша, а спешить не люблю. Чтобы дело содеять, надо прежде крепко подумать. Тогда и сладится задуманное. Жди.

Витим сжал кулаки:

– Я подожду.

Гнев и жажда мести клокотали в душе Витима, рвались наружу, но он знал: надо ждать…

Четыре томительных дня Витим провел в ожидании, на пятый Торопша принес новости:

– Из Новгорода послы возвернулись, люди в городе молвят, отказался князь Ярослав обменять родовичей на жену Святополка. Какую подлость теперь с ними Болеслав содеет, неведомо. Кроме того, стало известно, что князь польский собирается покинуть Русь, потому что вои его тают, подобно снегу весеннему. Помнится, сказывал ты мне о новгородцах, кои варягов Ярославовых избивать за бесчинства стали, так и кияне, тоже ведь не из робких, не стерпели надругательств.

– Во всех градах земли Русской люди таковы, инородцам в обиду себя не дадут, сидеть молча не станут. Так и прежде было, так и после нас будет. За добро добром платим, за обиды – обидой. Оно, может, и не совсем по-божески, но как иначе с невежами поступать? Чем больше мы находников изведем, тем быстрее они нашу землю покинут. Нечего им здесь хозяйничать.

– Верно молвишь, вот и нам надобно пошевеливаться, ежели Предславу надумали вызволить из полона.

– Всему свое время. Что с Еловитом? Узнал чего?

Торопша отвечать не спешил: подошел к кадке, зачерпнул ковшом воды, орошая влагой впалую грудь, выпил и только после того, как утер губы, отмолвил:

– Узнал. Он время от времени домой в Вышгород ездит, родичей проведать. Завтра утром должен из Киева выехать.

– Верно ли это?

– Верно, у меня ведь знакомцев в дружине Святополка немало, они и поведали… Думаю его у Дорогожицких болот перенять, там, где дорога лесом идет.

– Перенять дело нехитрое, только без коней мы его вряд ли изловим. Если этого злодея упустим, то нас самих, словно зверей диких, травить начнут. Да и тебе с раной на такое дело идти не стоит.

Торопша отмахнулся:

– Безделица. На мне раны как на собаке заживают, и эта, почитай, уже затянулась. Без коней тоже не останемся. Моя лошадка хоть и стара, но еще побегает. И тебе коня на время достану. Кроме того, трех вершников при оружии я тебе в помощь обещаю.

– Что за люди? Можно ли им довериться?

– Знакомцы мои старые, сотоварищи верные. Гаврилу Ворона ты знаешь: у князя Владимира дружинником был, ныне при Святополке конюхом. Еще двое, Пыря и Покор. С этими вместе татьбой занимались, потом случилось, что они с дядькой твоим Мечеславом кон от печенегов обороняли.

Витим кивнул:

– Если так, зови. Вместе на Еловита силки ставить будем.

* * *

Раннее осеннее утро выдалось прохладным и пасмурным. Слабый ветерок тащил со стороны болот гнилостный запах и мутно-белый сырой туман. Торопша поежился:

– Зябко. Туманец на тропу напирает, того гляди заволочет совсем. Скорее бы появился лиходей, уж сколько времени ожидаем.

– Явится ли? – В голосе Витима прозвучало сомнение.

– Должен, Гаврила сам слышал, как Еловит молвил, что в Вышгород поутру поедет.

– Лишь бы попутчиков с собой не взял. С несколькими совладаем ли? Да и крови невинных людей проливать не хочется.

– Это верно, нам грех на душу брать ни к чему, только Гаврила сказывал, Еловит один собирался ехать. Другое дело, чтобы путники не помешали. С рассвета уже трое пеших, вершник да две повозки к Вышгороду проследовали, да оттуда в Киев коров погнали. Дальше еще люднее станет, а нам видоки не нужны. Меньше…

Громкий протяжный крик болотной выпи оборвал речь. Торопша, подобно охотничьему псу, напрягся, вытянул морщинистую шею, зашептал:

– Едет. Пыря знак дает. Давай на конь. Вы с Покором путь ему преградите, я с Гаврилой сбоку прижму, Пыря сзади подопрет. По правую руку у него болото останется, туда он не сунется. Обложим нечестивца, словно медведя в берлоге.

Едва успели разъехаться, как в туманной дымке показались очертания всадника. Вскоре можно было различить рослого мужа на саврасом жеребце. Пыря не ошибся – это был Еловит. Витим признал пучеглазого здоровяка, с коим приходилось видеться в Киеве почитай три года назад. Конь шел ходко. Подручник Святополка торопился, но где беде быть, там ее не миновать. Еловит вынужден был остановить коня, когда путь ему заступили двое конных, слева, из-за деревьев, выехали еще столько же. Еловит оглянулся: из тумана показался вершник, и это был не мирный путник. Взор метнулся вперед, вышгородец ухмыльнулся:

– А я думаю, чего это бугай-птица по осени кричать надумала, уж не ослышался ли? – Не спуская глаз с Витима и Покора, спросил без робости. – Кто такие?

– Люди простые, – не замедлил ответить Витим.