В девять вечера все уже спали. Слышны был лишь лай собак за долиной, иногда — мычание коров и громкий храп смертельно уставших художников.

Праздники и шалости

Случались время от времени и праздники. Художники с детской непосредственностью веселились на деревенских гуляньях. Кто-то украшал здание мэрии, другие, устав от деревенских забав, устраивали розыгрыши, к которым привыкли в мастерской. Чаще всего это был Коро. Полный жизненной энергии, веселый Коро мог перебудить на заре всех постояльцев, во все горло распевая любимые песни своей молодости — песни времен Реставрации. На свадьбе дочери хозяина харчевни он был душой общества, организовал факельное шествие, игру в кегли, а во время танца с бутылками постоянно подзадоривал танцоров. Сущность забавы состояла в том, чтобы проплясать вокруг расставленных, как при игре в кегли, бутылок, не уронив ни одной.

Любимой мишенью для грубых шуток были буржуа. Гонкуры описывают несколько смачных примеров шалостей, якобы подстроенных одним из обитателей деревни, художником-неудачником Анатолем, центральным персонажем написанного ими романа. Жертвами его шуточек стали Бари и Карпо. Бари, одетого как буржуа, приняли за рантье, случайно забредшего в Барбизон, и осыпали насмешками. Сделав вид, что он ничего не понял, добродушный Бари выслушал их не моргнув глазом, зная, что придет и его черед посмеяться. Долго ждать не пришлось: кто-то подошел к нему, чтобы передать, что его ожидает Теодор Руссо. Услышав имя известного художника,[73] шутники смутились… Карпо же, который любил броско одеваться и унизывал пальцы кольцами, однажды приняли за полицейского осведомителя и чуть было не спустили с лестницы в харчевне.

Эти молодчики не могли представить себе художников иначе как с длинными волосами, бородой и в нелепом, полубогемном-полудеревенском наряде.

В гостинице «Золотой лев» в Шайи

С 1863 года точно такой же образ жизни вели Моне, Ренуар, Базиль, Сислей, Писсарро и Сезанн. Однако, чтобы их не путали с художниками из Барбизона, они никогда не останавливались в харчевне Ганна и отдавали предпочтение гораздо более комфортабельным гостиницам «Белая лошадь» и «Золотой лев» в Шайиан-Бьере. В первый свой приезд, на Пасху в 1863 году, они задержались здесь не больше недели, однако этого было вполне достаточно, чтобы всей душой полюбить работу на пленэре. Впоследствии они часто приезжали в Шайи, перемежая поездки сюда с набегами на нормандское побережье и Онфлёр.

Конечно, ландшафты в Шайи были не столь живописны, как в Барбизоне, но тогда здесь еще не устроили Техас в миниатюре, со зловонными нефтяными скважинами, которые пробурили повсюду в полях. В ту пору это была просто большая деревня, разделенная надвое широкой проезжей дорогой. Гостиницы занимали довольно большие помещения, когда-то принадлежавшие почтовой станции, которая была расположена на пути дилижанса Париж — Фонтенбло. Три беглеца из мастерской Глейра сперва остановились в «Белой лошади» у папаши Пайара. Пансион составлял 3,75 франка в день, однако высокая цена оправдывалась великолепными обедами, что было существенно для Моне, привыкшего к добротной нормандской кухне и не экономившего на своем желудке даже во времена беспросветной нужды. После 1865 года дружная компания переселилась в «Золотой лев»: задолжав за два месяца, Моне тайком съехал, после чего разъяренный хозяин выставил за дверь остальных. Моне часто приходилось поступать таким образом, и при каждом переезде он был вынужден оставлять множество холстов, которые хозяева конфисковывали и сбывали по ничтожным ценам, чтобы хоть как-то компенсировать убытки.

Приключения и злоключения

Для Ренуара и Моне, тесно сблизившихся, словно два сообщника, и отличавшихся лишь тем, что первый с уважением говорил об академическом образовании, а второй отвергал его, их приезды в деревню были отмечены как удачами, так и злоключениями.

Случай с Ренуаром, писавшим на пленэре в лесу, когда на него напали несколько парижских весельчаков, выбравшихся на пикник, чуть было не обернулся трагедией. В первый момент они просто полюбопытствовали, чем он занимается, а затем, совершенно ничего не поняв в его живописи, начали насмехаться над ним. Рабочая блуза ремесленника-декоратора, которая служила ему одеждой во время работы, спровоцировала их на грубые выходки. Они искали повод, чтобы устроить потасовку, и вскоре свалили мольберт и холст, после чего начали избивать бедолагу. Дюжина бездельников из предместья повалила Ренуара на землю, а приехавшие с ними девицы начали тыкать в него острыми зонтиками. Если бы не помощь случайного прохожего, Ренуар остался бы лежать на траве бездыханный. Незнакомец, человек далеко не молодой, но рослый и сильный, набросился на хулиганов и начал колотить их массивной тростью; этот инвалид с ампутированной ногой орудовал ею, словно дубиной. Перепуганные нападавшие бежали с поля боя, сопровождаемые воплями и визгом девиц.

Растроганный Ренуар поблагодарил своего спасителя и назвал себя. Незнакомец, в свою очередь, тоже представился: Нарсис Диаз де Ла Пенья. Это был не кто иной, как Диаз, самый известный из художников барбизонской школы! Внимательно рассмотрев валявшийся на земле этюд юного коллеги, он сказал: «Совсем неплохо. Вы талантливы, очень талантливы. Но почему вы пишете так черно?»

Именно эти слова коренным образом изменили дальнейшую творческую судьбу Ренуара, который с этого момента начал писать более светлыми тонами, а живопись его стала более яркой. Как ни странно, Ренуар больше никогда не встречался с Диазом, прохожим, ниспосланным ему Провидением, хотя тот и пригласил Ренуара посетить его парижскую мастерскую.

Революционер в лесах

Как-то с Ренуаром приключилась еще одна история: незадолго до войны 1870 года Ренуар, работавший в то время в лесу у Марлотт, вдруг заметил прятавшегося в кустарнике человека. Напоминавший неясный призрак несчастный вот уже много дней бродил по лесам, скрываясь от полиции, не решаясь зайти в деревню и попросить еды. Он поведал Ренуару свою печальную историю: журналист, ранее сотрудничавший с Анри Рошфором,[74] он бежал из своей квартиры в тот момент, когда пришла полиция, чтобы арестовать его, не успев ничего захватить с собой. Ему удалось добраться до леса, где он и укрывался вот уже несколько дней. Ренуар успокоил его, уступил ему свою блузу и пошел в деревню за чем-нибудь съестным. С наступлением темноты Ренуар провел незнакомца в харчевню деревушки Марлотт и спрятал в своей комнате. Через несколько дней друзья беглеца, извещенные Ренуаром, помогли Раулю Риго,[75] так звали этого человека, добраться до Англии.