П.Д. Бараболя:

… Как-то неуловимо стало меняться отношение людей к службе. Поубавилось число нарушений дисциплины, [бывшие] матросы старательнее стали относиться к занятиям. А это было теперь нашим первейшим делом. И неспроста. Для иных пулемет, ПТР были незнакомы. Приходилось растолковывать азы и премудрости владения оружием, учить всему тому, без чего в бою не обойтись. Надо заметить, что особо убеждать подчиненных в прописных армейских истинах не приходилось. Оно и понятно. Кому хотелось стать на поле брани мишенью! Матросы и старшины к тому же прекрасно понимали, что их, штрафников, непременно будут бросать на самые опасные участки, где лишь собственное боевое умение может стать гарантией выживания. Как бы то ни было, за те две недели, что нам отпустили на формирование и некоторую доподготовку личного состава, я многое узнал о своих новых подчиненных и окончательно убедился: нет, не потерянные они люди. (С. 358.)

Военный финансист Н.П. Шелепугин, в 1943 г. служивший в должности заведующего делопроизводством — казначея ОШР, также подтверждает: если позволяла обстановка, людей тренировали и в штрафных ротах. На это давалась примерно неделя. Переменников учили стрелять, метать гранаты, ходить в атаку, окапываться. Командирам отделений вручали автоматы, остальным винтовки. Не обходилось и без курьезов, вспоминал Н.П. Шелепугин: дают бойцу (бывшему заключенному) гранату, а он просит финку.

Сошлемся на еще одно свидетельство командира штрафного батальона, тем более что ему не откажешь в способности художественно передать особенности повседневной жизни и быта его подчиненных, а это в мемуарной литературе встречается довольно редко.

М.И. Сукнев:

... Но вот прошло время военной подготовки. Звонок от самого комдива Ольховского.

— Сукнев, к вам со мной завтра в полдень будет генерал Артюшенко! Смотр. И гляди, что не так, он бьет в ухо! — смеется полковник.

— Сойдемся характерами, — ответил я Ольховскому.

А Артюшенко действительно мог. При мне одному полковнику как дал! Ну, думаю, до этого не допущу, я — строевой, гвардеец. Перед этим мне друг, помощник начальника штаба из дивизии Волков привез прямо в лес новенькие майорские погоны, которые мы с ним и обмыли.

Следующий день. Полдень. Батальон выстроен по лесной дороге, нами же утоптанной. Впереди офицерская рота. За ней — медвежатники, как я уже говорил, грамотнейшие технари на все руки, чуть ли не интеллигенция. Последняя — пулеметчики, тоже из офицеров. И замыкающие — рота басмачей.

Из лесной просеки перед строем появилась кошевка, которую нес строевой вороной, в белых чулках, рысак. Из кошевы вышли начальники — наш комдив и генерал. Остановились перед строем. Даю команду: «Батальон, смир-рно! Равнение на — средину!» — и чеканю шаг с рукой у виска, от строя прямо к генералу Артюшенко, высокому, как и маршал Тимошенко, только молодому, не так давно произведенному из полковников в тихвинских боях. Доложил строго, звонко, точно по уставу, ни задоринки, ни «пылинки». Вижу, Артюшенко понравилось. «Слава богу, пронесло!» — подумалось...

Артюшенко вдоль строя идет, я следом. А один басмач ночью заснул у костра, сжег половину полы. Я его поставил в четвертый ряд, а он вдруг вылез в первый. Ругаю его: «Какой черт тебя вытащил! Три шага назад! Чтоб скрылся с переднего ряда!» Артюшенко захохотал, говорит потом: «Ну ладно. Давайте — маршем пройти».

Командую своим орлам, командирам рот: «Шагом марш!» И все — руби ногой! — пошли. Ну, там снег, идут в валенках, рубить-то нечем. Первыми — русские офицеры, очень хорошо прошли. Одесситы за ними следом — ничего прошли. Потом эти басмачи. Все такие неуклюжие, малорослые. Может быть, бандиты они хорошие, а вояки никакие, это их в кино героями показывают. Но старались и они. В интервал между ротами выскакивают человек пять вперед и пляшут какую-то свою национальную «увертюру», кричат: «Ла-ла-ла». Артюшенко как грохнет, сколько [было] духу захохотал. Махнул рукой: «Поехали!»

В ухо я не получил от благодушного, как мне казалось, генерала-фронтовика, командира нашего 14-го корпуса... (С. 154—156.)

Отвечая на вопрос, в самом ли деле штрафники, как это показано в фильме, были обносившимися, постоянно голодными и воевали немецким оружием, не обойтись без рассказа о том, как шло обеспечение штрафных частей оружием, боеприпасами, вещевым имуществом, продовольствием, как удовлетворялись их медицинские, финансовые, бытовые и иные нужды.

Личный состав штрафных частей, наравне с другими частями Красной Армии, воевал штатным оружием отечественного производства — пистолетами ТТ (Ф.В. Токарева), револьверами системы Нагана, пистолетами-пулеметами В.А. Дегтярева (ППД) и Г.С. Шпагина (ППШ), винтовками системы Мосина образца 1891/J 930 г., самозарядными винтовками Токарева (СВТ), ручными гранатами (Ф-1, РПГ-40, РПГ-41) и другими.

П.Д. Бараболя:

Один за другим получали назначение на должности мои сослуживцы. Наконец очередь дошла до меня.

— Лейтенант Бараболя! Будете командовать пулеметным взводом.

— Есть!

Туг же прикинул: какие это могут быть пулеметы? Наверняка давно заявивший о себе в боях станковый пулемет «Максим», возможно, и ручной дегтяревский — тоже надежная машина. Как потом оказалось, я не ошибся. Взводу передали три «станкача», один ручной и шесть противотанковых ружей. Совсем неплохое оснащение! (С. 356.)

Н.И. Смирнов:

Нам выдавали автоматы и патронов не жалели. Говорили: «Бери, сколько унесешь». Кроме того, каждому полагались оборонительные гранаты «Ф-1» и наступательные «РГД-3». В бою вооружались сами. У немцев тогда появились фауст-патроны. Я учил своих подчиненных стрелять из них, но они боялись обжечься. Приходилось самому.

Хотя авторы иных публикаций «вводят» в штат штрафных частей подразделения различных родов войск, на самом деле их составляли только стрелковые подразделения, вооруженные лишь легким стрелковым оружием.

Жизнь, конечно, вносила свои коррективы. Чтобы нарастить огневую мощь и боевые возможности вверенных частей и подразделений, многие командиры по собственной инициативе формировали нештатные пулеметные, минометные расчеты и расчеты ПТР, вооружая их пулеметами — ручными (ДП — В.А. Дегтярева) и станковыми (системы «Максим» образца 1910/41 г., системы Горюнова — СГ-43), ротными минометами калибра 50-мм, противотанковыми ружьями В.А. Дегтярева (ПТРД) и С.Г. Симонова (ПТРС). В 8-м ОШБ Центрального фронта с апреля по ноябрь 1943 г. на вооружении состоял даже легкий танк Т-60, который штрафники из числа танкистов обнаружили подбитым и вернули к жизни. Командование батальона использовало танк для разведки.

Из-за недостатка оружия советского производства, особенно в первой половине войны, штрафники самостоятельно вооружались трофейными образцами: пистолетами-пулеметами МР-40, пулеметами MG-34 и MG-40 и даже немецкими ротными минометами.