Следующая победа 2.J/88 имела место лишь спустя две недели, а именно 22 апреля. На этот раз вражеский самолет сбил обер-лейтенант Гюнтер Радуш. Он вспоминал: «Мы вылетели с Виторио для сопровождения бомбардировщиков из экспериментальной эскадрильи[Имеется в виду VK/88.], базирующейся севернее нас. Это был ясный день, и мы должны были прикрывать Ju-86 тремя нашими Bf-109. Когда мы приблизились к гавани, я увидел четыре самолета, бипланы «Авиа-534», – набирающие высоту в сторону бомбардировщиков. Мы перехватили их. Как только они прошли через строй бомбардировщиков, мы спикировали и заняли позицию позади них. Мои два компаньона открыли огонь слишком рано, и три «Авиа» отвалили в сторону, но ведущий, казалось, не заметил этого и не изменил курс. В моем распоряжении были только два пулемета, поэтому я подошел ближе и примерно с 50 м открыл огонь. После того как я сделал несколько очередей, мое вооружение заклинило, но этого оказалось достаточно. «Авиа» медленно перевернулся и стал падать. Не было видно ни дыма, ни огня, приблизительно на тысяче метров самолет развалился на куски»[Beaman J. & Campbell J. Messerschmitt Bf-109 in action. P. 1. Squadron/signal publications, inc, 1980. Р. 5.].

Спустя месяц после описанного выше воздушного боя обер-лейтенанта Гюнтера Лютцова, что называется, прорвало. 22 мая над Бильбао он сбил И-15, а 28 мая над Сандадером еще один!

Летом 1937 года со сборочной линии стал сходить следующий вариант Bf-109B-2. Первоначально новый самолет отличался только заменой деревянного винта «Шварц» на металлический двухлопастный винт изменяемого шага Hamilton, который производился по лицензии на фирме VDM. Двигатель сохранился – Jumo 210D. Первая партия Bf-109B-2 немедленно была направлена в Испанию для оснащения 1-й эскадрильи J/88.

6 июля 1937 года республиканские войска приступили к реализации так называемой Брунетской наступательной операции, основной задачей которой было оттянуть войска Франко с Северного фронта и приостановить их наступление на том участке. И уже первые успехи республиканцев вынудили Франко сделать так, как того добивался противник.

7 июля на аэродромы Эсколано и Авила перебазировались 1. и 2. J/88.

На первом этапе боев при Брунете немецким истребителям приходилось летать с большой интенсивностью, выполняя иногда до пяти вылетов в день.

Командир 2-й эскадрильи J./88 обер-лейтенант Гюнтер Лютцов в своих дневниках так описывал те события под Брунете:

«В среднем нам приходилось выполнять по три вылета в день. Каждый из них, продолжительностью приблизительно 1,5 ч., проходил на высоте от 6000 до 7000 м. Летали мы тогда без высотного кислородного оборудования. Такие полеты выматывали людей. Мы стали несколько деморализованными, потому что в дополнение к физическому напряжению многих полетов и схваток добавлялась редкая возможность подтвердить одержанные в боях победы. Мы постоянно были вынуждены вести бои против трех– или четырехкратно превосходящего нас противника. Это не оставляло времени на прицеливание, возможности продолжительно вести огонь и определить место падения вражеского самолета. Мы должны были заботиться о том, чтобы держать наших противников на расстоянии от своих бомбардировщиков или самолетов-разведчиков, которых приходилось сопровождать.

Самым плохим из всего были частые схватки с противником. С наступлением рассвета два летчика заступали на боевое дежурство и должны были находиться в своих самолетах. Когда наблюдатели с земли или передовые батареи зенитной артиллерии сообщали о вражеском самолете, объявлялась тревога и дежурная пара должна была немедленно подниматься в воздух. Это было необходимо для уверенного перехвата вражеского самолета прежде, чем он достигал зоны бомбометания. Из-за постоянного ожидания появления вражеских самолетов всюду ощущалась некоторая нервозность. Посты наблюдения иногда принимали наш самолет за вражеский, и тревога объявлялась напрасно. Такие ложные запуски выводили людей из себя. Скоро у многих появились признаки переутомления и нервозность. Людей раздражали любые мелочи.

Однажды мы сидели около своих самолетов под тентом, спрятавшись от палящего солнца, когда послышался гул к югу от летного поля. Это должно было быть несколько самолетов. Когда мы смогли их увидеть, они показались нам итальянскими «Савойями», направлявшимися на свой аэродром. Внезапно самолеты развернулись в направлении нашего летного поля и полетели прямо к нам. Я поднял свой бинокль, но немедленно опустил его. Они были точно «Савойями». Уже можно было различить опознавательные знаки невооруженным глазом. Самолеты летели в четком строю на высоте приблизительно 1500 м. Мы насчитали десять машин. Я отвлекся и вдруг услышал крик: «Они нас бомбят!!!»

Я обернулся и подумал: «Это невозможно!» – но поскольку я наблюдал темные точки, отделявшиеся от одного из самолетов и падавшие на нас, я поверил в реальность происходящего. Я только успел крикнуть: «Все в укрытие!!!» – и прогрохотал разрыв первой бомбы. Я видел моего механика, бегущего к окопу. На полпути к укрытию я упал на землю. Меня охватил беспомощный гнев. Сжав кулаки, я думал: «Всемогущий Бог, дай мне шанс увидеть своих товарищей снова!»

Бомбы были сброшены прицельно и упали в центре летного поля. Наши машины были расставлены по краю аэродрома и не пострадали. Мои два летчика, находившиеся в готовности, остались у своих самолетов. Их преданные механики также остались с самолетами. Летчики запустили двигатели, но взлететь не было никакой возможности. Поврежденное летное поле исключало возможность взлета. Нападение для всех стало неприятной неожиданностью. Никто не думал, что красные способны на такую злую шутку. Самолетами оказались французские бомбардировщики Potez-210, которые очень сильно напоминали итальянскую «Савойю». Это объяснило то, что самолеты незаметно прошли к нашему аэродрому.

В результате с того дня на наземных постах наблюдения и других постах не исключали возможность, что позади каждого самолета с националистическими знаками может прилететь похожий на него красный бомбардировщик. Различные типы современных самолетов были весьма схожи, и неоднократно мы сомневались, имеем ли дело с противником или своим самолетом. Стало гораздо сложнее ориентироваться в воздушной обстановке.

Однажды это привело нас к роковой ошибке. Было туманное утро, когда я повел группу из пяти самолетов для патрулирования в сторону фронта. В прошедшие несколько дней республиканские самолеты использовали утренние часы, чтобы беспокоить наши передовые линии. Я решил отучить красных от такой привычки навсегда. Мы поднялись на высоту 3000 м. «Глаза» группы – фельдфебель Боддем, один из моих лучших летчиков, внезапно увидел пять точек, шедших несколько выше, чем мы, и приближавшихся к линии фронта со стороны Мадрида. Наших самолетов в это время в воздухе быть не должно было, поэтому я дал сигнал к атаке.

Мои летчики быстро разбились на пары и стали занимать исходное положение для атаки. Мысленно я похвалил себя за то, что выбрал этот день и утреннее время. Тем временем пять бомбардировщиков, которые летели в плотном строю, почти достигли нашего аэродрома. Теперь я был совершенно уверен, что они шли именно к нему. Времени для атаки оставалось мало, и мы не успевали атаковать бомбардировщики, прежде чем они долетят до аэродрома. Было видно, что самолеты прошли над летным полем и крутым правильным разворотом изменили курс. Теперь бомбардировщики сами шли на нас и не могли уклониться от атаки! Я сосредоточил свое внимание на вражеских самолетах и подготовился к атаке. Я все еще выбирал для себя цель, когда мысль ударила меня: «Ты видел эти самолеты где-нибудь прежде?» Ответ на этот вопрос поразил меня: «Они очень похожи на силуэты итальянских бомбардировщиков, которые нам часто приходилось сопровождать на Северном фронте!»